улететь из плена, то надо попытаться взорвать машину. Ну, в этом вам помогут наши товарищи из СВР. Они уже в Венесуэле. Вы с ними в контакте? Прекрасно!.. Завтра или послезавтра доложите дальнейший ход событий!.. Пока! Жму руку! Давайте теперь Чавеса!..
Уго, дорогой, привет! Что нового?..
Начальник Венесуэлы прорезался бодрой хрипотцой успешного мачо:
— Димми, привет, как вы там, отмылись от дуста? Всё уже тип-топ? Рад за вас. У меня тоже неплохо. Я своих банкиров прищучил, позабирал у них, сволочей, банки, а теперь думаю вообще все частные лавочки позакрывать. Сделаю, наверное, торговлю государственной… Пора и о социализме задуматься…
ДАМ перебил Чавеса, зная, что тот может говорить часами.
— Уго, брателло! Рад, что у тебя дела на высоте. Но мне так важно выручить сейчас компаньеро Путина, поэтому очень прошу тебя включиться лично. Ты же всех этих баронов знаешь в лицо, сделай что- нибудь!..
— Ладно, — пообещал Уго, — что за вопрос. Мы тут с компаньеро Сечиным завтра начинаем большую экспедицию… Да-да! Прямо в джунгли, в логово наркобаронов. Жди новостей!..
Когда президент закончил разговор, то вопросительно посмотрел на референта, явно ожидая комментариев. Дарье Алексеевне и самой нетерпелось поделиться впечатлениями:
— Получается, что Сечин ещё никаких конкретных данных не имеет. И только завтра они выберутся в Колумбию… А если с ВВП случится, не дай бог, какая беда, они могут и не успеть…
— Да, — согласился уставший от разговора с Чавесом и Сечиным ДАМ, — это нам здесь кажется, что сел в бронированный джип и при в джунгли. На самом деле, Сечину там придётся нелегко. Надеюсь лишь на то, что он с Уго более или менее ладит. Они же и по газу, и по нефти начали серьёзные проекты, так что Уго прямо заинтересован в розыске и вызволении Путина…
Вроде Дарья почувствовала, что президент тяготится темой, и перевела разговор на более приземлённый уровень:
— Дмитрий Анатольевич, ещё с утра собираюсь Вам сказать кое-что, но побаиваюсь Вашей реакции…
— Вот это интересно! Я разве могу чего-то не понять или я вообще монстр?.. Говори, а то с минуты на минуту придёт Ентальцева, а я умру от любопытства…
— Ну, это… В общем, пора и подстричься! Надо было бы вчера сказать, но кто же знал, что сегодня прямой эфир и Ваше обращение…
Президент покраснел и загнанно посмотрел на Дарью Алексеевну, которая победно улыбалась, явно продолжая наступление, начатое во время прогулки по заснеженному Кремлю.
Положение было безвыходное. Знать, где и у кого стрижётся и тонирует волосы Президент России, он, конечно, не может никоим образом. Здесь Дарья Алексеевна, грубо говоря, взяла его за жабры и нанизала на кукан голыми руками!..
— Сдаюсь!.. — Только и смог он тихо сказать в ответ. — Действительно, пора… Хотя, быть может, извинительно? Всё же какая заваруха в стране! Можно имя своё забыть или босиком на работу придти… Но ведь хороший референт знает, когда и у кого руководителю стричься. Завтра я буду готов к любым процедурам…
Без спросу зашла Ентальцева. С порога громко сообщила, что прямой эфир с Президентом переносится на завтрашний вечер по техническим причинам… Так же по-деловому, озабоченно глядя в пол, вышла.
— Дмитрий Анатольевич! На сегодня вроде бы всё. Не забывайте, что завтра Вы летите в Зону поражения. Вертолёт, который прилетит за Вами в утром в Горки, отвёзет Вас в Казань с посадкой к Нижнем Новгороде. Но Вы должны будете быть готовы к шести утра…
Президент кивнул, соглашаясь. Слово “Зона” вызвало в памяти “Сталкер” Андрея Тарковского, фильм, осевший в памяти ДАМа на всю оставшуюся жизнь. Хотя “зона” для нас, бывших советских людей, вообще одно из основополагающих слов. Их немало, таких пронзительных слов, насквозь протыкавших наши жизни “Тогда”, при Кормчем, Зодчем, Корифее. Кому-то приятно вспомнить “лагерь”, “зэка”, “режим”, “штрафбат”, “прописка”— ведь и у вертухаев есть потомки, но миллионам нормальных людей эти жестяные, в основном, нерусские слова — слёзы, кровь и горечь воспоминаний… Живут эти страшные сочетания звуков припеваючи, цепко держась за остатки тоталитарной Системы, — “лагерь труда и отдыха”, “режим работы магазина”, “прописка” упорно вместо “регистрации”, “зона досмотра аэропорта”…
— Понял. Буду готов к шести. У тебя всё?..
— Нет-нет, ещё вопрос. Звонил Ресин, просил Ваших указаний, разрешать ли митинг “Солидарности” в воскресенье. Намечается большое количествво народа… Немцов и Каспаров требуют, как всегда, Триумфальную площадь… Что ему ответить?..
— Ответь, что я согласен на митинг на Триумфальной. Хватит загонять народ на набережную Тараса Шевченко. Стыдобушка! Своих граждан боимся!.. Разрешаю Триумфальную!.. И чтоб никаких там “Наших” или заграждений под видом рекострукции площади. Наигрались в запреты! Всё!
И не забудь, если я вернусь в пять — шесть часов, то разыщите и пригласите, пожалуйста, Немцова… И, скорее всего, никакого прямого эфира завтра не получится. Пусть Ентальцева вовремя уйдёт домой…
Дарья Алексеевна понятливо кивала головой. Уходя, напомнила:
— Так не забудьте, что после Немцова придётся ещё задержаться на полчасика, я пригласила Вашего мастера сюда к нам, потому что в городе всё ещё неспокойно, да и некогда будет ехать в её салон… Стрижка, восстановление тона волос, укладка… Потерпите, не маленький!..
Суббота, 21-е. Москва
Как и было намечено, в шесть утра президент уже усаживался в вертолёте, нетерпеливо подрагивавшем перед полётом. Можно, конечно, было до Нижнего проскочить “Нижегородским экспрессом”, время получилось бы примерно одинаковым, но тогда надо было бы встать на час раньше, а он и так выбрался из Интернета лишь часа в три ночи.
Хорошо, хоть погода не подвела. Слабый снег, небольшой морозец, ветер 2–3 метра в секунду, северо-западный. То есть, погода лётная, благоприятная. Не интересуясь пейзажами Подмосковья, ДАМ продолжал додрёмывать, добавляя вынужденное ничегонеделанье полёта к явно недостаточному ночному отдыху.
Но мозг, заведённый последнюю взбалмошную неделю до предела, не мог отключиться, хотя полёт и предоставлял ему такой шанс. Мозг занимался тихой работой по раскладыванию дневных и вечерних информационных добыч по соответствующим полочкам и их первичной аналитической обработке.
Вот, например, сеанс работы в Скайпе. Всё сложилось удачно. Пока ДАМ обменялся короткими дежурными трёпами с одноклассниками, проживающими в Штатах, Люксембурге и Израиле, зажглась зелёная звёздочка напротив Veroniсa.
— Привет труженикам бананового рая! — Включился ДАМ. — Я Adler, привет!
— Привет, — тотчас ответила Вероника, явно ожидавшая его в Скайпе. — Адлер, вот ещё машет тебе левой рукой мой русский мачо Дима… Никак не наладим видео… Но всему своё время… Сын обещает разобраться до моего отлёта в Барселону… Правда, я ещё не решила, как быть с Димой…
Его состояние, конечно, лучше, чем неделю назад, когда я его нашла в сельве, он в сознании и вполне адекватен, однако слаб настолько, что пока режим постельный. Как говорится, лежачий больной… А я ведь должна буду в конце декабря лететь в Испанию…
ДАМ все эти дни обдумывал сложившуюся ситуацию. Дать незаметную подсказку Фрадкову, чтобы готовил эвакуацию президентского прототипа из Венесуэлы, значит, объявить всему миру, что в Кремле распоряжается неизвестный никому двойник. Что начнётся через минуту, несложно представить… Тем более, что сам прототип пока по каким-то соображениям не готов объявлять себя живым и возвращаться в гостеприимный мир… Значит, есть у него какие-то веские личные причины… И это оставляет Адлеру манёвр… Хотя, как смотреть… Не исключено, что манёвр как раз сужается…
— Вероника, слышь, — рассуждал Адлер, — у нас тут, вы, наверное, знаете, в Кремле законный президент Медведев. Так что я просто в недоумении, кто из них — настоящий. Может, они однояйцевые близнецы? Спроси своего квартиранта, нет ли у него близнеца или специально подобранного двойника. Говорят, у Сталина и Гитлера их было по несколько штук…
Вероника, было немного слышно, начала расспрашивать своего найдёныша Диму.
