несвязной болтовни выловить, расшифровать и развернуть…
– Откуда вы…
– Я слушал записи ваших разговоров. В вашем времени что, нет звукозаписывающих устройств?
– У нас есть, я забыл, что и у вас…
– У нас тоже есть. Так вот, ваши рассказы как источник информации – ерунда. Но опасность исходит не от них, а от вас лично. От вашего существования. – Евграф Павлович встал с дивана и прошелся по комнате. – Вы – доказательство того, что мы выиграли эту войну. Пусть с кровью, с потерей двадцати пяти миллионов человек – безумная цифра, невероятная, но бог с ней, пусть именно столько придется заплатить за победу… Но мы точно победим. Точно. Девятого мая сорок пятого года будет подписана капитуляция, которую Гитлер…
– Не Гитлер, Гитлер покончит с собой раньше. В апреле, кажется…
– Да пусть Гимлер или Геринг, но ведь подпишут. И это значит, что все предопределено, что так или иначе, но это произойдет… хотя бы потому, что уже произошло для вас… Понимаете меня? И кто-то, зная об этой неизбежной победе, не так испугается при очередном прорыве немцев, будет не настолько безжалостным, чтобы расстрелять сотню паникеров для спасения десятков тысяч людей… И история пойдет по-другому. Совсем по-другому. Вы можете гарантировать, что это невозможно?
– Не могу. О такой возможности писали фантасты…
– Фантасты… Я не сразу принял марксизм, молодой человек. Знаете почему?
– Я и марксизма-то не знаю…
– Это неважно. Важно совсем другое… В нем самом заложена угроза для его существования. Заложена мина, и я не могу понять, отчего это только я ее заметил. Я говорил об этом с Лениным. С Троцким тоже об этом говорил. Я даже со Сталиным пытался обсудить эту мысль…
– Со Сталиным? – удивился Севка. – И он вас не того…
– Что «того»? Не приказал расстрелять? – Евграф Павлович, кажется, вернулся на диван, Севка его не видел, но услышал, как скрипнули пружины. – Ерунда какая… Мы спорили, я пытался если не убедить, то хотя бы породить сомнения, но… Понимаете, в чем дело… Коммунизм должен победить, это закономерно. Это естественное развитие общества, иначе и быть не может… Так?
– Может, – упрямо возразил Севка. – У нас социалистическими остались только Куба, Северная Корея и Китай.
– Не путайте меня. То, что случилось у вас, вполне может быть временным отступлением… Или доказательством моей правоты, между прочим. Зачем строить коммунизм, зачем отказываться от прав личности в пользу общества, зачем надрываться, если все все равно придет к коммунизму? Так или иначе, ведь это определено развитием общества, социальными законами и тому подобными категоричными вещами… – Старик замолчал.
Севку это выступление не потрясло. Может, потому, что по сравнению с возможной гибелью Севки все коммунизмы и капитализмы на свете казались мелкими и ничтожными.
– То есть вас нельзя никому показывать. И это значит, что лучше убить.
Севка шмыгнул носом.
– Но Евгений решил повременить. И выдвинул один очень забавный аргумент… – Старик еле слышно засмеялся. – Такой хитрый довод… Если мы, сказал он, поверим в то, что вы действительно попали к нам из будущего, и если вы действительно настолько опасны для всего хода истории, то вам нужно сохранить жизнь для того, чтобы научиться выявлять других посланцев в прошлое…
– Попаданцев, – сказал Севка.
– Простите?
– Попаданцев. У нас их так называют.
– У вас знают, что люди попадают в прошлое? – удивился Евграф Павлович.
– Нет, у нас много про это пишут. Книги. Фантастические. Наши в прошлом называются попаданцами.
– Понятно. Пусть – попаданцев. Если вы не один такой? Если таких, как вы, – много? И вас подставили Евгению специально для того, чтобы потом шантажировать? Что тогда? Они ведь могут быть куда более информированными и подготовленными, чем вы… Могут быть обучены скрываться. Кстати, в двадцатых довелось мне читать некоего Берроуза, из фантастов. Так у него герой переносится на Марс в голом виде. Может, и во времени можно путешествовать только голышом? Вы как полагаете?
– Орлов был одет.
– К моменту вашего прибытия – да. Откуда он взял форму и оружие, вы не знаете. Он мог снять ее с убитого. Отобрать. Попросить…
– Мне нужна твоя одежда, – хмыкнул Севка.
– Да, нужна одежда. Потом он прибыл за вами, но не успел вам открыться… Хотя да, вам он отчего-то решил не представляться… И тут… – Старик замолчал, на этот раз минут на пять.
Севка молчал, таращась в темноту.
– Интересная мысль мелькнула, – сказал Евграф Павлович. – Забавная. И даже не просто фантастическая, а еще и детективная.
– Поделитесь?
– Потом. Обсужу эту мысль с Евгением, и мы решим…
– Убивать меня в свете новых открытий или нет? – осведомился Севка.
– Может быть, и это, – прозвучало со стороны двери.
– Евгений! – радостно воскликнул старик, вставая с дивана. – Ты здесь давно?
– И весьма. Когда я вошел, молодой человек все еще лежал на полу, вы с ним беседовали, учили уму- разуму, и я решил не вмешиваться. Вы свет не включили специально? Пытаетесь испугать товарища Залесского темнотой?
– Не хочу морочить голову с затемнением, – пояснил Евграф Павлович.
Комиссар прошел мимо Севки, повозился с полминуты возле окна, позвякивая кольцами шторы на карнизе. Вернулся к двери и щелкнул выключателем.
Лампа под абажуром была не слишком яркой, но Севка зажмурился и даже прикрыл глаза рукой.
– На чем он вас расколол? – спросил комиссар, усаживаясь за обеденный стол напротив Севки.
– Расколол – сильно сказано. – Старик сел справа от Севки. – Мы не подумали, что нужно снять фотографии со стены. А он, нужно отдать ему должное, их не только заметил, но и рассмотрел. Так что образ болтливого старичка пришлось свернуть почти сразу. Не соответствует как-то фотокарточкам.
Комиссар внимательно посмотрел на Севку, встал со стула и подошел к фотографиям. Остановился, заложив руки за спину и раскачиваясь с носка на пятку.
– Что вас особо заинтересовало, Всеволод Александрович? – не оборачиваясь, спросил комиссар.
– Та, где вы с парнем, моим одногодком, – ответил Севка, глядя на скатерть не отрываясь. – Понятно, что мы с ним похожи…
– И что еще понятно?
– Понятно, почему вы тогда в меня не выстрелили, в блиндаже, – сказал Севка. – Рука не поднялась?
– Вы полагаете, я мог успеть выстрелить? – Комиссар повернулся на каблуках, сделал шаг и остановился перед Севкой.
– В момент, когда я влетел в блиндаж, – нет, наверное. Но потом, сразу после моего выстрела… Вы так ловко достали пистолет. Когда услышали об Орлове. Бац – и ствол у вас в руке…
Пистолет вдруг оказался в руке комиссара, напротив Севкиного лица.
– Вот так, – даже не вздрогнув, сказал Севка.
Комиссар спрятал пистолет в карман кителя. Улыбнулся невесело.
– Это правда. Я успел рассмотреть ваше лицо. В последний момент, нужно сказать.
– А мне Орлов сказал: кричи и лицо показывай начальнику. Как-то так и сказал. Наверное, на это рассчитывал.
– Может быть, – задумчиво кивнул комиссар. – Очень может быть…
– Я чаю приготовлю, – предложил Евграф Павлович.
– Никита приготовит, вы дайте ему команду. Мы же с ним одновременно приехали. Он пошел на кухню, а
