На улице хорошая погода, почти просохло, даже вроде бы свежей зеленью пахнет. Птицы поют, полный парк студентов и пенсионеров. Просто идиллия. И собеседник рядом, который совершенно спокойно сообщает, что его загадочное начальство интересуется мной, недостойным.
– Может быть, купим по пирожку? – спросил я. – Действительно хочется есть.
– Я стараюсь на улице съестного не покупать, если вы хотите – ради Бога.
– Есть в одиночку, на глазах у других, мне воспитание не позволяет. Оно у меня немного провинциальное и консервативное. Какой-то комплекс выработался. Я с ним борюсь изо всех сил.
– Как боретесь сейчас с любопытством? Ведь вам же очень хочется спросить, почему мое начальство заинтересовалось вашей персоной.
– А вы сами это скажете, без моих наводящих вопросов. Ваше начальство прямо приказало, беспрекословно, точно и в срок. Так что ждем-с.
– Вам говорили, что вы тяжелый в общении человек?
– Жена мне об этом говорит постоянно. Остальные периодически. Так что вы не оригинальны. Пришли пугать – давайте пугайте. У меня уже нет никакого терпения. Решили предупредить – пожалуйста. Решили запугать – я уже сам себя запугал до полной невменяемости. Вот только завербовать не получится. Я в ваши игры не игрок. – Самое странное, я смог произнести этот монолог ровным голосом, не привлекая постороннего внимания.
– Вас никто не собирается запугивать или вербовать. Во всяком случае, я таких указаний не получал. В вашем случае сработала совершенно рутинная система контроля. Проблема в том, что вы в числе прочих включены в наш список в связи со «Сверхрежимом». И мы пришли к выводу, что вокруг вас начало происходить слишком много странностей.
– Вы хотите сказать, что за мной следят и контролируют каждый мой шаг?
– Вы меня так и не поняли. Нет никакой необходимости следить за каждым вашим шагом. Один раз вы попали в поле нашего зрения. Может быть, совершенно случайно.
– Например?
– Ну, к примеру, в военкомате вы получали доступ к секретной информации?
– Лет восемь назад на меня что-то подобное оформляли.
– Вот тогда, может, и обратили на вас внимание. Я этого точно не знаю. А теперь давайте вместе с вами прикинем: вы работаете в республиканской газете, так что шансов привлечь чье-либо внимание у вас достаточно. К тому же, вы пишете на острые, горячие темы. Так что шансов столкнуться с интересной для нас проблемой у вас тоже предостаточно. Согласны?
Естественно, согласен. И по поводу газеты, и по поводу тем. И симферопольский поезд, и «Электрон», и еще черт знает что. С этим я настолько согласен, что даже не стал спорить. Просто утвердительно кивнул.
– Вы лично связываетесь с директором грибовского «Электрона». Потом едете к нему в гости. А это, знаете, уже рядом с нашими профессиональными интересами. Совсем рядом.
– Вы меня еще в шпионаже обвините. Лучше бы просто проследили, кому все это секретное предприятие продается. Без всякого шпионажа.
– А вас никто в шпионаже и не подозревает. Я ведь сказал – рядом с нашими профессиональными интересами. Рядом. Мы, естественно, внимательно анализируем этот забавный факт и неизбежно наталкиваемся на публикацию вашего сотрудника о запорожском банке. И совершенно однозначно получаем из Запорожья данные о трагической судьбе одного банковского охранника. Не считая подробностей о всяких там ассоциациях разных предприятий. Следите за моей мыслью?
– А вы, наверное, следите за мной?
– Боже упаси. У нас и так очень много работы, людей просто не хватает. Дальше – больше. Вы отправляетесь в Москву, об этом мы узнаем из источников, как пишут в вашей газете, близких к российской таможне.
– Это уже интересно.
– Еще как интересно. А вы обратили внимание, что мы вовсе не интересуемся, чем же это вы так активно занимались в столице братской России, что вызвали настоятельное желание внимательно осмотреть ваш багаж? Мы этим не интересуемся.
– Людей не хватает? Или ждете, что я вам сам скажу?
– Да какая нам разница? Для нас важны в данном случае не причины, а следствия. В конце концов, Бог с ней, с таможней, тем более, как я понял, все равно никто ничего не нашел.
– Ничего и не было.
– Вот видите, все так славно для вас складывается. Вы приезжаете домой и практически сразу же, с корабля, так сказать, на бал, начинаете интересоваться нашим любимым «Сверхрежимом».
– Это еще как вы узнали?
– Вы меня простите, но когда журналист ставит на уши половину города только для того, чтобы попасть в камеру к человеку, дело которого перестало быть сенсацией больше года, неизбежно встают некоторые вопросы. Например, связано ли это со «Сверхрежимом». Вопросы в камере вы задавали достаточно нейтральные, так что лишь Пашин вопрос позволил четко определить ваш интерес к данной проблеме. И вот тут мы решили просить вас остановиться. И просить вас остановить подобную деятельность ваших знакомых.
– Иначе?
– Иначе даже мы не можем спрогнозировать последствия. Поймите, вас кто-то использует. И вас, и вашего знакомого, и Пашу. Кто-то пытается всеми вами манипулировать.
