устал… Нам всем стоило бы отдохнуть. У тебя ведь по графику скоро отпуск? По секрету…
Главный снова покосился на селектор.
– По секрету скажу – ты включен в список поощрений к четвертой годовщине агентства. Ты же с первого дня…
Женя встал и вышел. Ночью ему позвонили и отправили в командировку.
Как потом оказалось – в Клинику.
Пфайфер просветил Женю сразу же, как тот пришел в себя.
Касеев слушал молча, запрокинув голову. Глаза не болели, только чуть чесалось под повязкой, но прикасаться к бинтам было нельзя.
– Забавно, – сказал Касеев. – Я ни разу не был на Территориях, и вдруг… Повезло.
– Повезло, – согласился Пфайфер. – Завтра тебе снимут повязку, доктор обещал. И можно будет приступать.
– Братья?
– Братьев здесь нет. Я узнавал. Только люди. Врачи, пациенты – их тут адаптантами кличут – и те, кто поддерживает порядок и дисциплину.
– Дисциплину, – тихо повторил Касеев.
Он понимал, что должен был испытывать гораздо более сильные чувства по поводу происходящего. Что должен был злиться на все и всех, ненавидеть, наверное… И вместо этого ощущал только… что-то щемило в груди…
Касеев поднес руки к повязке.
– Не нужно, – поспешно сказал Пфайфер. – Врач сказал…
– Я не буду чесать… странное такое ощущение, будто я вижу свет… слабый, далекий свет… знаете, как сквозь марлю или бинт… светильник вон там? – Касеев указал пальцем на люстру под потолком. – Там?
– Там, – подтвердил Генрих Францевич.
– Я вижу сквозь повязку? – спросил Женя.
– Это пройдет. Обычные последствия. Пройдет. Я с таким сталкивался уже когда-то. В первый год, после Встречи, такое часто случалось… Собственно, для этого и надевается плотная повязка, чтобы пострадавший мог спать.
– Понятно, – сказал Касеев. – Подождем.
Ему в общем-то ничего другого и не оставалось, как ждать. Очень хотелось спать, но Женя старался держаться, не уснуть. Он знал, что, уснув, снова увидит нечто неприятное… Разговор с главным, встречи с девочками с Территории, которым повезло вернуться… разговор с…
Касеев вздрогнул, удержавшись на самом краю очередного неприятного сновидения.
– Рассказали бы мне что-нибудь, – попросил Касеев. – И попить…
Пфайфер подал стакан, Касеев нашарил его в воздухе, приподнявшись с постели, отпил воды.
– Всякая чушь в голову лезет… сны…
Касеев, естественно, не видел, как на одном из приборов над кроватью засветился индикатор, высветилась пятерка. Четыре. Три.
Пфайфер, не отрываясь, следил за сменой цифр.
– Не буду спать. Музыку врубите, что угодно… Послушаю… – Касеев допил воду.
Пфайфер забрал стакан.
Два.
Один.
Женя Касеев замолчал на полуслове, уронив голову на подушку.
Если бы от нас что-то зависело, подумал Пфайфер, поправляя одеяло Касееву. Если бы зависело.
– И от меня, в общем, ничего не зависит, – сказал Гость.
Имени своего он Ильину так и не назвал. Простоял возле стены, пока Ильин не оделся и не упаковал вещи.
Ильин, собирая сумку, думал, что сейчас Гость что-нибудь скажет, что-то вроде «шмотки пока не нужны». Или «ну, вот вы и согласились».
Но Гость молчал.
Оглянувшись на комнату, Ильин вышел в коридор. Гость – следом. Пропустил Гостя, открыв входную дверь, вышел вслед за ним на лестничную клетку. Запер дверь.
Из-за соседней двери доносилась невнятная ругань, супруги Нестеренко в очередной раз что-то делили.
Ильин вышел из подъезда, оглянулся на Гостя.
– Что дальше?
– Поедем на вашей машине.
