ООН открыла новую штаб-квартиру в Брюсселе, неподалеку от Евротерритории.
По всему земному шару возникли двадцать три Территории. Гуще всего – пятнадцать – в Африке. Четыре в России, одна на Украине. Стало не принято как-то вспоминать Крым. Среди шутников некоторое время гуляла цитата из прогноза погоды, ставшая черной шуткой: «На всей Территории Крыма солнечная погода…»
Никто не считал погибших и умерших. Список из шестнадцати уничтоженных городов лишь время от времени всплывал из глубин возрожденной Сети. Все словно старались забыть. Лишь иногда… Некоторые… Думали… Если бы армия тогда смогла…
Теперь, получается, армия могла.
Гриф снял очки и потер лоб. Армия могла. Кто-то мог. И все так славно совпадало. Замечательно совпадало. Страшно совпадало.
Молчали журналисты. Молчал капитан Горенко.
– Вас можно поздравить, капитан, – сказал Гриф. – Ваша армия теперь может…
– Я капитан Управления Безопасности Международных вооруженных сил, и моя армия, насколько я знаю, такого не может. Не умеем мы такое производить. И, насколько я знаю, ни одни национальные вооруженные силы не умеют такого. Даже Территориальные войска прикрытия не могут. У них есть минимум братского добра. Сканеры, прицелы, связь. Несколько десятков единиц на каждый периметр. И вся такая аппаратура стоит на учете, помечена и отслеживается. И ни одна единица никуда не уходила. Вся техника с иммунитетом оставалась на своих местах. – Капитан невесело улыбнулся. – Радоваться нужно, гордиться человечеством, а что-то на смех не тянет.
– У солдат не было эмблем части, – сказал вдруг Касеев. – И знаков нацпринадлежности тоже. Погоны – и все. Я тогда внимания не обратил, а сейчас…
Странно, подумал Касеев, мы так привыкли называть всякого в камуфляже и с оружием военным, что даже и не пытаемся понять, кто именно перед нами. Если на нашей земле, с нашими знаками различия – значит, наш. Свой.
А если это и вправду наши? Смогли, создали, преодолели. Почему они ушли? Свидетели ведь все равно остались. И трясут свидетелей, выворачивают, могут прогнать через детекторы и эти полумифические штуки, которые сетевые партизаны называют молекулярными зондами. И что эти солдаты делают у нас?.. Или нет, не у нас, а возле Территории?
– Я вижу, вы начинаете понимать… – кивнул капитан, перегнулся через стойку и взял стакан и еще одну бутылку коньяку. – Какое-то подразделение сейчас может двигаться через Ничейную землю к Внутренней границе. Зачем? И тут, господин Гриф, ваше появление кажется почти перстом судьбы. Вам налить?
– Спасибо, обойдусь, – ответил Гриф, надевая очки.
Вот так вот. Думаешь одно, а на деле… Этого капитана груз с трех покойных «верблюдов» не интересует. Пока не интересует. Его интересует право свободного агента перемещаться по периметру Территории и право свободного прохода на любую Территорию.
– Мне нужно… – начал капитан и оборвал фразу. – Нам нужно выяснить, кто и куда движется. Понять, зачем почти сотня… минимум сотня человек появилась возле Внешней границы. И действовать нужно быстро. Предельно быстро. Когда мне сообщили, что именно свободный агент привез адаптантку…
– Машу Быстрову, – упрямо сказал Гриф.
– Машу Быстрову, – легко согласился капитан, – не в этом дело. Дело в том, что вы – свободный агент. И могли бы…
– Я никогда не стану работать…
– И не работали? – быстро спросил капитан. – Никогда ничего не делали для Совета?
Гриф кашлянул.
– В конце концов, – тихо сказал капитан, – это ваша работа. Основная, так сказать. Не все же вам возвращением краденого промышлять.
Гриф невесело усмехнулся.
– Вам нужно подумать? – спросил капитан.
– Естественно.
– А нам? – спросил Пфайфер. – Нам тоже подумать?
– А мы здесь при чем? – поднял голову Касеев. – При чем здесь лауреат и его верный оруженосец?
– Ты думаешь, нас просто так подключили к этому разговору? Наш уважаемый хозяин умеет быстро принимать решения и находить новые варианты. Вот увидишь, сейчас он скажет нам, что съемочная группа – идеальное прикрытие для работы свободного агента. – Пфайфер налил коньяк в стаканы, подвинул стакан Касееву. – Выпьет коньяку и скажет.
– Скажу, – кивнул капитан. – Считайте, уже сказал.
– Нет, – сказал Гриф.
Все посмотрели на него.
– Я не иду. И никому не советую. Сотня человек. О чем вы с ними будете говорить? Если даже и наткнетесь, то вас просто похоронят. У вас есть неуязвимый прибор связи? Вы сможете, найдя возле Территории этих ребят, кого-то вызвать? К тому же… – сказал Гриф, но замолчал.
– Что «к тому же»?
– Нет, ничего, вспомнил, что оставил дома включенный утюг. – Гриф встал со стула, потянулся. – Пойду я, пожалуй, отдохну. Где, вы говорите, можно снять угол для ночлега? Или попытаетесь и меня стукнуть? Тогда предупреждаю: я не согласен и постараюсь свое несогласие выразить скупой, но энергичной жестикуляцией.
