Щербатый приналег на ручки, выталкивая тележку из колдобины. – Если у Крыса что-то стянул, затаись и грызи потихоньку.
– Думаешь, у Крыса стащил?
– А у кого еще? Что под городом, то – Крыса. Ну, может, городская казна и еще что… Хотя и казна, если Крыс захочет, утечет в подземелье без следа. Но Крыс не захочет – ему такого ни в жизнь не простят.
– Не простят, – согласился Враль.
Они добрались до лавочки горбуна.
Рык стукнул для порядку в дверь. Горбун изнутри крикнул, чтобы входили.
– Тележка в лавочку не войдет, – сказал Кривой. – Сейчас разгружать будем?
– Ты тут покарауль со своим приятелем, – приказал Рык Вралю, – а мы поговорим с менялой.
Крыша лавочки протекала – тонкие струйки с потолка текли на пол, но луж не было: вода вытекала в щели между досками. Внутри лавочки было даже холоднее, чем снаружи.
– Звал? – спросил Рык, не здороваясь.
– Звал, – кивнул еле заметный в глубине лавки меняла. – Он сегодня пойдет. Как стемнеет…
– Хорошо. Мы как туда будем добираться, поверху или понизу?
– Понизу, – ответил меняла. – Так будет короче и никто не заметит. Но выйдем в другом месте, чуть в стороне. Пройдем дальше и будем ждать. Когда Крыс…
– Понял, – Рык обернулся к двери. – Затаскивайте! Дылда и Дед – в сторону: не мешайте, если не можете носить. Стол убрать. И дверь нужно в подвал открыть…
Меняла не стал ничего переспрашивать, молча открыл дверь, зажег лампу и вошел вовнутрь.
Щербатый постарался. Под дровами он привез четыре рогатины, пять мечей, десяток длинных кинжалов, четыре топора, три самострела и два десятка болтов к ним. Два кинжала и самострел Щербатый отложил в сторону, сказал, что это его. После чего вновь нагрузил тележку дровами и вместе с Хорьком быстро отогнал на край площади, поставил под навес.
Когда Хорек вернулся, ватажники уже разобрали оружие, оставив ему кинжал, рогатину и три топора на выбор. Хорек по очереди поднял топоры, прикинул к руке, но выбрать так и не успел: Кривой молча отобрал у него топор и прислонил к стене.
– Так вас только восемь? – сообразил наконец Щербатый.
– С тобой – девять, – усмехнулся в ответ Враль. – Мало?
– Да нет… – пожал плечами Щербатый. – Матросы на корабле редко ночуют, особенно на вмерзшем. Лед-то еще пока не ушел. Будет человек пять. Позавчера было вообще трое, я смотрел. Придурки. Они заплатили Крысу и думают, что теперь никто и не сунется за их грузом…
– Подожди, Щербатый, ты-то что делать будешь, когда мы закончим? Если Крыс только подумает на тебя… Или хозяин скажет, что ты сегодня к тетке ходил… Тетка не выдаст?
– Нету тетки. И не было никогда. Сегодня, как все сладится, я из города уйду. Надоело. Я с утра даже коня приготовил за Базаром. Уйду на север. Вы же тоже тут не останетесь?
– Не останемся, – подтвердил Враль. – Ладно, пошли.
Они спустились за горбуном в знакомую уже подземную комнату, закрыв за собой и дверь в лавке, и тяжелую дверь в подвал.
Комната была такой же, как и в прошлый раз, только, когда они вошли под сводчатый потолок, светильники уже горели да к запаху гнили и рыбы примешивался еще какой-то запах. Знакомый и неприятный.
Хорек принюхался, пытаясь сообразить, чем пахнет.
Рык остановился на пороге, глянул на горбуна, стоявшего с другой стороны стола, но спрашивать не стал, сел на лавку.
– Это с чего тут кровищей воняет? – спросил Кривой, только ступив в комнату. – Свежей. И дерьмом, как положено…
– Ничего, – пробормотал горбун.
Но Кривой, обойдя стол, решительно отодвинул его в сторону, взял со столешницы светильник и глянул в глубину комнаты.
– Вот так, значит…
– Я же сказал – ничего страшного, – прошипел горбун, обнимая себя за плечи. – Вы уйдете, а мне тут оставаться…
– Не повезло вашей милости, – сказал Кривой, рассматривая скорчившееся тело возле стены. – А я еще в харчевне подумал: не жилец он на этом свете. Не жилец. Если его хватятся, на нас спишешь?
– На вас.
– Ну и ладно. Хотя удар, я вам скажу, мастерский. Ты тут, мил человек, не только денежки меняешь, как я погляжу, – Кривой вернулся к столу и сел.
– Кто с вами еще? – спросил горбун тревожно, обнаружив, что гостей на этот раз больше. – Кто это?
– Я это, ваша милость! – сказал Щербатый. – Только вы не беспокойтесь: я все понимаю и молчать буду…
– Он с нами уйдет, – успокоил менялу Враль. – Сразу уйдет.
– Ладно. Ладно, – чуть дрожащим, как от холода, голосом сказал горбун. – Как хотите. Вы ему все сказали?
– Еще нет.
– То-то я гляжу, что слишком весел бедняга. Слишком… – горбун сел на свое место во главе стола. – Ты зачем пришел, Щербатый?
– Корабль взять собрались… – Щербатый немного растерянно огляделся по сторонам.
– Корабль… – протянул горбун, и пальцы-пауки снова забегали перед ним по столу. – В порту?
– Да. «Красавицу».
– Хороший корабль, – кивнул горбун, дрожь в его голосе постепенно исчезала, видно, меняла успокаивался. – И груз хороший. Думаю, кругляшей там тысячи четыре… Но на его борту я видел рисунок крысы… Не боишься?
– Старого Крыса? Боюсь. Кто ж его не боится? Только он меня не поймает. Я сегодня же…
– Не поймает… Ты даже себе представить не можешь, насколько он тебя не поймает… – горбун потер ладони. – Сказать?
– Скажи, – разрешил Рык.
– Вот эти уважаемые люди, – горбун пальцем очертил круг, указывая на ватажников. – Вот эти уважаемые люди не за кругляшами пришли. Им нужен сам Крыс.
Щербатый захохотал. Такой смешной шутки он никогда не слышал. Им нужен сам Крыс! Такое сморозить! Щербатый даже ткнул в бок сидящего рядом Враля, приглашая посмеяться с ним вместе, но тот смеяться не стал, взглянул серьезно и даже с угрозой.
Щербатый оглядел лица остальных и замолчал. Сглотнул.
– Вы что? Вправду хотите Крыса захватить?
– А ты против? – осведомился Враль. – Или тебе Крыса жалко?
– Мне Крыса… – Щербатый оглянулся на дверь, еще раз шумно сглотнул.
– Тебе полагалась двадцатая часть с корабля, – сказал Рык. – Так?
– Так, – кивнул Щербатый.
– Если на корабле, как сказал человек знающий, четыре тысячи кругляшей…
– Три с половиной скорее, – поправил меняла. – Они на прошлой неделе закупали провиант, канаты, смолу… Три с половиной, не больше.
– Три с половиной. Значит, тебе полагается…
– Сотня и еще три четверти, – быстро посчитал меняла. – Хороший кусок.
– За оружие, прости, мы тебе платить не будем, зачтем как твой взнос… Выходит, что тебе полагается сотня и три четверти кругляшей. Сколько это в змейках?
Горбун помолчал, прикидывая в уме.
– Где-то две с половиной сотни змеек, – высчитал, наконец, меняла. – Осенью получил бы больше, но сейчас не осень. Это я без своей доли за обмен посчитал. Или отнять?
