Семивратье. Подробности пусть придумают сами. Я думаю… – Ясик аккуратно доел виноград и отбросил веточку в сторону. – Я думаю, что никто из нас не будет возражать, если пострадавшие боги этой ночью осуществят пару-тройку чудес. Нечто вроде внезапного возникновения нового Храма, Столпа и Рощи. Ведь никто не будет возражать?
Молчание.
«Еще бы», – подумал Ясик.
– И кстати, оно, может, и к лучшему, что люди получат дополнительный урок того, что боги сами решают свои внутренние проблемы. И наверное, следует все время держать одного наказанного на виду у остальных, чтобы они помнили о Силе. Вот как у нас… – Ясик вдруг осекся. – Лажа получается. У нас теперь не осталось наказанного. Хромого я отпустил, а Вояку так и не искалечил. А Силы у меня до фига, всю никак не израсходую за день, а назавтра – снова люди подкидывают. Любят меня люди.
Боги стояли неподвижно.
– Ну не калечить же мне Воина? – сам у себя рассудительно спросил Ясик. – Тем более что ему еще столп восстанавливать. Дева у нас – символ красоты, да и на эту ночь у меня на нее другие планы.
Дева передернула плечами, но не возразила. Ясик усмехнулся.
– Есть выход, – после паузы сказал он. – Я ведь Хромого не простил, мне просто показалось, что два урода – слишком много. А ни одного – слишком мало. Посему… – Ясик обернулся к побледневшему разом Мастеру: – Извини, брат, такие дела.
Мастер закричал, хватаясь за ногу. Было слышно, как хрустит, сгибаясь, кость, как рвутся связки и сухожилия.
– Больно? – спросил Ясик у Мастера, а потом тем же тоном, без паузы, у остальных богов: – Жалко?
Боги промолчали. Мастер вскрикнул еще раз и затих, всхлипывая и поглаживая вновь искалеченную ногу.
Ясик встал с кресла, которое тут же превратилось в камень, потянулся и посмотрел на солнце, идущее к горизонту.
– Мастер! – окликнул Ясик не оборачиваясь. И еще раз, чуть громче: – Мастер!
– Да! – выдавил из себя Мастер, все еще лежа на песке.
– Хреново работаешь, брат. Смотри, какая красота – настоящее солнце. Смотри, как играют, скользят краски перед закатом. Как море окрашивается в безумной красоты оттенки! А что твое солнце, елозящее от Истинного горизонта к Истинному горизонту? Просто раскаленная лепешка какого-то металла.
Мастер еле слышно застонал.
– Ты работай, братела, работай. Здоровье нужно заработать.
Ясик постоял, не столько рассматривая закат, сколько давая возможность богам разойтись. Потом медленно спустился к морю. Присел на корточки.
Волна осторожно потерлась о ногу Ясика. Потом робко приподнялась и, мгновенно обретая черты женского лица, поцеловала его в губы.
«Да, – подумал Ясик, – никто меня не любит, только вот волна. И то потому, что я потратил на это толику Силы. Я могу позволить себе такую вот вольность с волной. И остальные боги тоже могут, но не сделают этого – экономят. Берегут свою бесценную Силу. Хотя они тоже могли бы построить купол из морских волн, они могли бы сломать ногу Хромому и не давать ране зажить. Смогли бы, но для этого им снова понадобилась бы Сила и готовность ее потратить. Сегодня. Зная наверняка, что завтра не иссякнет поток, идущий от храмов, святилищ, алтарей… Но они этого не знают, они боятся, что завтра вдруг что-то произойдет, как в свое время произошло с Алым».
А вот заставить бронзовое солнце выплясывать так, как сделал это вчера он, – им слабо. Им пришлось бы объединиться и истратить все, что удалось нажить за долгие дни скопидомства.
Интересно, кстати, а хватило бы их объединенной Силы для того, чтобы победить его, Ясноглазого? Интересно…
Ясик сел на песок, прямо возле прибоя, и волны стали разбегаться в стороны, чтобы не замочить его одежды.
Они никогда не решатся испытать свою Общую Силу. Никогда. Они не знают, что выйдет из этого испытания, ведь Ясик силен. Он действительно силен. Но и он никогда не решится вызвать их всех на поединок одновременно. Он… Ясик огляделся, словно кто-то мог подслушать его мысли. Он боится. И с тех пор, как один из них научился принимать Кровавые жертвы, не выдавая при этом своего безумия, Ясик потерял покой.
Он помнил, какой была битва с Безумным… Та, единственная, которая выпала им всем. Он и сейчас еще ощущал на своем теле мощь ударов, которые обрушивал Безумный на них всех.
Тогда ему на мгновение показалось, что Безумный победит, что следующий удар просто смешает их всех, бессмертных и прекрасных, с прахом и уделом их станет Бездна, которую они готовили для Него.
Ясик очень хорошо помнил и свой ужас, и ощущение своего бессилия, изрядно приправленного безысходностью, и нахлынувшее отчаяние… Может быть, именно это самое отчаяние и помогло ему тогда. Помогло тогда им всем.
Что-то полыхнуло, и наступила тишина. Они стояли посреди пустыни, раскаленной той самой вспышкой, и среди них не было ни Безумного, ни Алого. Потом начался дележ освободившихся территорий и титулов, осиротевшие аватары метнулись к богам, выискивая себе сильного и надежного покровителя… Веселое было время, настолько веселое, что боги даже перестали вспоминать и Алого, и Безумного.
Тогда им казалось, что самое страшное удалось преодолеть. Еще бы – они смогли укротить Безумного! Они выстояли.
Ясик оглянулся. Никого не видно. Все бессмертные расползлись по норам и зализывают раны на своем достоинстве. На своих гордости и самолюбии.
