оператором. Но главное в другом. Сонная, казалось бы, анаконда внезапно, без предупреждения, без всякого намека на агрессию вдруг бросается на камеру. Но зрители это воспринимают как бросок в зал. И все присутствующие разом отпрянули. По-моему, кто-то даже и вскрикнул. Только товарищ Сталин смеется. То ли фильм раньше уже посмотрел и был к этому змеиному броску готов. То ли и впрямь нервы у него стальные.
А потом анаконда купалась в реке. И билась с крокодилом. Задушила и заглотила его. Было много еще всего. Но вот на экране ядовитая змея метра полтора-два. На своем пути она встречает тигрового узорчатого питона метров пяти. И он ее убивает. И он ее заглатывает. Чем хорошо? Хорошо тем, что нет у змеи ни ног, ни крыльев, ни рогов — ничего заглатыванию не мешает. Удав насытился и готов было впасть в блаженную спячку с перевариванием, но… тут появляется анаконда. Питону не до сна. Спасаться надо. Но от анаконды не уйдешь! Бросок — и страшные челюсти анаконды сомкнулись на горле питона. Два тела свились в пульсирующий клубок. И вдруг оба замерли. Анаконда, убедившись в том, что питон повержен, медленно разжимает челюсти и начинает долгий заглот. Медленно-медленно огромный питон исчезает в отвратительной пасти…
Холованов с детства не любил змей. К ним у него отвращение и какое-то нездоровое любопытство. Холованов сидит в четвертом ряду и почему-то думает про украденный в Ярославле чемодан. Почему про чемодан вдруг вспомнил? Ах, да! Змееед, он же — Ширманов. Молодец. Мастерски сработал. Знал бы товарищ Ягода, что Холованов, который сидит прямо за его спиной, является организатором и вдохновителем виртуозного похищения. Но без Ширманова и Люськи-отвлекалки это было бы невозможно. Ширманов — правильный человек, хотя не в меру жестокий, ершистый и задиристый. Холованов давно искал себе в помощники именно такого злодея на все руки.
А настоящий змееед — это, конечно, анаконда парагвайская, медленно заглатывающая тигрового питона.
— Товарищ Генеральный комиссар Государственной безопасности, товарищ Холованов просит принять по очень важному делу. Говорит, всего на одну минутку.
— Зови.
— Но сейчас в приемной вызова ждет комиссар Государственной безопасности третьего ранга товарищ Западный, за ним — комиссар Государственной безопасности первого ранга товарищ Заковский.
— Подождут. Зови Холованова.
Ягода к визитам Холованова всегда относился с большим вниманием. Ягода помнил даже во сне, даже в бреду: это человек Сталина. Если Холованов что-то говорит, это могут быть не только его собственные слова, но и слова самого Гуталина. А с Гуталином приходится считаться.
— Здравствуйте, товарищ Холованов.
— Здравствуйте, товарищ Ягода.
— Чем порадуете, товарищ Холованов?
— Товарищ Ягода, мне ваша помощь нужна.
— Поможем, чем можем. Слушаю.
— По приказу товарища Сталина я занимаюсь поиском сокровищ, накопленных буржуазией и другими эксплуататорскими классами, но утаенными от рабоче-крестьянской власти. Нам деньги, золото, камни самоцветные позарез требуются на нужды индустриализации.
— И как работа продвигается, товарищ Холованов?
— Продвигается успешно. Но сегодня случилось нечто необычное и настораживающее.
— И что же это было?
— Мне позвонил аноним и сообщил о любопытном методе сокрытия. Оказывается, хитрецы укладывают золото в гробы известных людей и торжественно его хоронят.
— А в обыкновенную могилку нельзя?
— Можно. Но лучше в начальственную. Кто осмелится раскапывать могилу большого человека? Они же на охраняемых кладбищах! Всех мастей недобитые враги пролетариата надеются, что наша родная рабоче-крестьянская власть когда-то рухнет, вот после того они и раскопают свои сокровища. А до того момента золото и камушки надежно спрятаны от обысков и конфискаций.
— Очень интересно.
— Это присказка. Недавно хоронили всеми нами любимого, безвременно ушедшего от нас командарма второго ранга Буцетиса. Аноним сообщил, что в его гробу неизвестные лица спрятали чуть ли не тридцать килограмм золотого песка.
Совсем нехорошо стало Народному комиссару Внутренних дел Генеральному комиссару Государственной безопасности товарищу Ягоде.
— И… чем могу служить?
— Как чем? Генрих Григорьевич, могилу надо вскрыть.
— Вскрывайте.
— Генрих Григорьевич! Вы шутите. Как это? Без разрешения Народного комиссара внутренних дел СССР?
— Разрешаю.
— Генрих Григорьевич, давайте вместе. Назначайте комиссию, выставляйте оцепление, закрывайте могилу брезентовыми стенками. И будем копать.
Очень не нравится железному Генриху, что этот проходимец Холованов называет его то по имени, то по фамилии. Хотелось бы, чтобы по званию и должности. Но нравится Генриху, что пришел к нему человек от Гуталина разрешения просить. В то же время кошки душу скребут: неужели это те самые килограммы золотого песка? Нет, нет и нет! Чемодан с золотым песком пропал неделю назад, а командарма хоронили раньше. Что же за всем этим скрывается?
Глава 1 1
Кусок кладбища Новодевичьего оцепили бодрые ребята в серых плащах и в кепочках набекрень. Еще мода тогда была в тюбетейках ходить таджикских и туркменских. Дружба народов! Сам Максим Горький, великий пролетарский писатель, таким способом демонстрировал любовь к народам Средней Азии. Мода эта продержалась аж до начала космической эры. Так вот — кто в тюбетейке туркменской, кто в кепочке, а кто и в шляпе. Но подступы к той части кладбища надежно перекрыты. Вокруг могилы растянули брезенты, еще и палатку рядом развернули для вскрытия гроба.
Раскопали быстро. Земля свежая. Вынули гроб, затащили в палатку. Теперь — кыш все посторонние! Не положено знать никому, что тут происходит. В палатке только пять человек: Ягода с верным своим секретарем старшим майором Государственной безопасности Булановым Павлом Петровичем, Холованов и двое особо доверенных исполнителей приговоров из Бутырской тюрьмы. Им гроб вскрывать, мертвеца ворочать. Счетовода, который к приему сокровищ изготовился, и того внутрь пока не пустили. Как только золото заблестит — тогда пожалуйста.
Исполнитель ломиком, точно таким, каким воры-скокари замки с дверей рвут, аккуратно отжал крышку гроба, не ломая краев. Сняли ее вдвоем, в сторону отставили. Если не знаешь, что под мертвецом что-то спрятано, то внимания не обратишь на его несколько возвышенное положение. Ну, а если знаешь, то впору присвистнуть: и впрямь под ним что-то есть!
Исполнители в резиновых перчатках и фартуках. В тех самых, в которых приговоры в исполнение приводят. За плечи и ноги извлекли они боевого командира Гражданской войны, покрывшего себя неувядаемой славой подавлением крестьянских бунтов, массовыми расстрелами заложников и поркой шомполами беременных баб.
Знать бы кому, как круто командарму повезло умереть в 1936 году. В следующем-то ему бы пришлось умирать в других условиях, и на могилку роскошную рассчитывать не приходилось.
