Только одно ему повторяй постоянно – не жадный. Если, мол, ко мне со всей душой, то я в долгу не остаюсь. – Гиря подозрительно посмотрел на Нину, – Не остаюсь.
– Не остаетесь, – честно признала Нина. При всех многочисленных недостатках шеф действительно не жался при оплате, и даже готов был выплатить неожиданные премиальные за удачно проявленную инициативу.
– Все поняла?
– Мне его, капитана, нужно что, уложить в постель?
Гиря засмеялся. Нина на всякий случай попятилась к двери.
– Не в кабаке. Знаки внимания принимай, но особо не старайся. Это потом. Как я скажу.
Дверь кабинета распахнулась, и перед босом предстал очередной собеседник Зеленого. С ходу, демонстрируя лояльность, подчиненный начал рапортовать:
– Значит, он это, типа, наехал, кто, говорит, из черных, ну, из зверей, это, в натуре, наехал… А я ему, значит, типа…
Гиря побагровел так, что говоривший замолчал.
Геннадий Федорович нежно погладил массивную литую пепельницу на столе и тихим, очень тихим голосом сказал:
– И чтобы я тебя не видел. И если еще один из вас, уродов, сюда сунется, я…
Один из уродов сглотнул, кивнул и вылетел из кабинета.
– Нинка, работай! – приказал Ганнадий Федорович.
– Братка к вам, а мента к кабак, а потом к вам. Правильно?
– Правильно.
– А можно машину взять, наш ресторан не работает…
– Бери. Любую, скажешь – я приказал, – Геннадий Федорович откинулся в кресле, – сюда подойди.
Нина подошла.
Шеф достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, вынул из него три сотенных долларовых купюры:
– Смотри внимательно. Вот эти два портрета ты потратишь на кабак. Что останется – оставишь себе. Но не жадничай. Вот третий портрет – тебе, аванс за возможную сверхурочную работу. Сделаешь все как надо – заработаешь еще. А там, может, тебе другую работку подыщем. Не век же тебе в секретутках сидеть…
На лице секретарши стремительно сменилась целая гамма чувств, от недоверия, к радости, снова к недоверию, и, наконец, к неуверенности.
– Спасибо…
– Но если что не так – тоже сменишь профессию.
– Я поняла.
– Тогда бегом.
Нина выполнила указание шефа буквально. Рискуя сломать себе каблуки, ноги и шею, Нина слетела по лестнице на первый этаж, где Зеленый как раз распинал бармена.
– Ко мне лично никто из кавказцев не подходил, – бармен имел высшее филологическое образование и теперь демонстрировал свой богатый словарный запас, – исходя из того, что говорили остальные люди, я могу практически со стопроцентной уверенностью говорить, что…
Что именно со стопроцентной уверенностью мог говорить бармен, Зеленый не дослушал. Запыхавшаяся от быстрого бега, Нина решительно подошла к капитану:
– Извините, Юрий Иванович, но у нас сейчас обеденный перерыв.
– И?
– И я прошу вас этот перерыв сделать.
Бармен вздохнул с видимым облегчением.
– Вопрос стоит так остро? – поинтересовался опер.
– Да.
– Профсоюз беспокоится?
– А вас я хочу…
– Не продолжайте, не продолжайте, – перебил ее Гринчук, – дайте мне насладиться фразой в таком виде. Если можно, повторите еще раз.
– А вас я хочу… – Нина сделала паузу, потом продолжила, – пригласить пообедать со мной.
Бармен задумчиво уставился в потолок, Браток хмыкнул и посмотрел в окно.
– Нина, – всплеснул руками Гринчук, – вы понимаете, что это почти объяснение? После совместного обеда, как порядочная девушка, вы просто обязаны будете на мне жениться.
– Счет будет оплачен фирмой, – спокойно сказала Нина.
