– Да успокойся ты! – Гринчук схватил Нину за плечи и встряхнул. – Успокойся.
Нина не слышала и не видела ничего. Она рыдала.
– С-с-сво-ло-чи!
– Успокойся! Хуже будет!
Нина не слышала.
– Ладно, – Гринчук подтащил Нину к умывальнику, – либо ты прекратишь, либо я тебя искупаю. И все шмотки твои новые испортятся. Не жалко? Сто баксов.
– Де-девяносто, – пролепетала сквозь слезы Нина.
– Девяносто, – согласился Гринчук. – Смотри, какие классные вещи себе купила, радоваться нужно, а не реветь. Еще и деньги заработала…
– Деньги… – Нина взглянула на валяющиеся на полу клочки стодолларовых купюр и снова заплакала. – Деньги…
Гринчук решительно открыл кран с холодной водой:
– Считаю до трех. Раз.
Нина всхлипнула.
– Два.
Нина попыталась сдержаться, но не смогла и снова всхлипнула.
– Два с половиной.
Плечи Нины снова вздрогнули.
– Два с четвертиной. Два с волосиной. Два с паутиной…
Нина вдруг хихикнула сквозь слезы.
– Что за смех в трагический момент? – страшным голосом поинтересовался Гринчук.
Нина хихикнула громче. Звонко, совсем по-детски.
– Нехорошо смеяться над взрослыми людьми пенсионного возраста, – назидательно сказал Гринчук, усаживая Нину на свой табурет.
– Смешно, – сквозь высыхающие слезы улыбнулась Нина.
– Детский сад, ясельная группа, – Гринчук наклонился, поднял с пола останки валюты, покрутил в руках и выбросил в мусорное ведро.
– Склеить же можно! – запротестовала было Нина, но спохватилась и добавила уже тише, – попробовать.
– Смысла нет, – сказал Гринчук, – туда им и дорога.
– А не жалко?
– А чего жалеть? Если нужно, мне еще на цветном принтере напечатают. Позавчера прихватили двух интеллектов, решили устроить конкуренцию американскому государственному казначейству. Или как там его. Вот у меня случайно несколько штук и завалялось. Что я, двинутый мозгами, чтобы перед истерической женщиной настоящие деньги класть. Вот они, твои баксы, – Гринчук вынул деньги из другого кармана. – Живые и здоровые. И не нужно на меня так смотреть. Все честно, без обмана. И, кстати, шампанское скоро нагреется и потеряет газ. Налить?
– Налить…
– Вот и славно. Ты шоколадку куда дела? Тоже в холодильник?
– Тоже.
Гринчук разлил шампанское в извлеченные из шкафа бокалы, разломил на несколько кусочков плитку шоколада:
– Угощайся. Не жареная картошка, но все-таки…
Нина взяла в руку бокал.
– Минутку, – остановил ее Гринчук.
– Что?
– Денежки свои спрячь в сумочку. Не ровен час, снова начнешь рвать. Отлично. А теперь – будем здоровы.
Выпили.
– Еще? – спросил Гринчук.
Нина кивнула.
– За что на этот раз?
– Не знаю…
– Ну, не на брудершафт же, в самом деле. Мы и так уже друг друга на «ты» называли. Давай так, каждый за свое.
