– А мне насрать! Это пусть Пень на них шестерит.
Кровь
Пень вел машину, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида. Светлая иномарка, немного приотстав в городе, на трассе дистанцию сократила. Какого черта, думал Пень, на хрена им водила, если все равно гонят еще одну тачку. Правда, бабки заплатили, хоть их никто и не заставлял. Свободно могли заставить крутить баранку бесплатно. Не мое это дело. Отгоню тачку по адресу, разгружусь и назад.
Пень никогда не утруждал себя сомнениями и размышлениями. У него на это не хватало ни желания, ни времени. И от него этого никто, как правило, и не ожидал.
Даже родной участковый, в очередной раз поймав Пня на мелком криминале, душеспасительных бесед с ним не проводил. При первом же взгляде на Пня становилось понятно, что функции мозга у него выполняли рефлексы. Большей частью – врожденные.
Был еще небольшой перечень рефлексов условных, но страшно узок был их круг и, однажды, заполнившись, этот круг, не смотря ни на что, больше не пополнялся. Места в мозгу Пня для этого больше не осталось.
Пня это не тяготило. Дают – бери, не дают – укради, слабого – придави, от сильного – убеги.
Все просто и бессонницы не вызывает. Пока не вырос – ходил в «шестерках» нескольких компаний и выполнял функции «дай десять копеек». Обычно исполнители этой роли получают кликуху типа «Глиста», но высокий интеллектуальный уровень и внешность обеспечили Пню не самое обидное прозвище и карьеру. Карась нашел для Пня роль в лоходроме, и больше ни о чем Пень не задумывался.
Быть главным он никогда не хотел. В жизни ему нужен был вожак и кодла. Карась за него думал, а Сявка и Локоть всегда были готовы отмазать в случае чего. Так что Пень иногда чувствовал себя даже счастливым. А курортные неприятности выбили его из колеи.
Двести километров – это меньше чем четыре часа езды. Скорость – не меньше шестидесяти километров в час. Совсем охренели. Пень мельком глянул на спидометр. Нормально. Точно как заказывали. Нормально, хотя в любом другом состоянии Пень никогда не попер бы по незнакомой дороге ночью. Пень не дурак. Это у него рожа такая простоватая, а сам он парень не промах.
Все как в кино – слева гора, справа – море, а сзади огни погони. Справа море, черное, с желтой полосой от луны и белыми отметинами звезд. Не справиться сейчас с управлением и лететь метров пятьдесят до галечного пляжа. Тут везде галечные пляжи, почему-то вспомнил Пень. Кто-то трепанулся, что на городской пляж песок возили специально. Хотя какая разница, грохнуться вместе с машиной на песок или на гальку.
Пень тряхнул головой, отгоняя совсем киношную картинку – легковушка слетает с дороги, по пологой дуге летит к пляжу и исчезает в огне взрыва. Ну, вас на хер, с такими мыслями. Хорошо еще, что дорога сухая. Ничего, доедем до места – передохнем и обратно.
Хорошо пацанам сейчас в кабаке, просто кайф. Выпили уже наверное и баб снимают. Пень вспомнил выражения лиц Сявки и Локтя и подумал, что спокойно эта ночь не закончится. Потянет пацанов на подвиги. Карась еще мог бы их сдержать, Карася они уважали, а у Графина не получится. Как бы сам по сопатке не получил.
Дорога пустая, как специально. И почти нет поворотов. Это классно. Можно особенно не напрягаться, только на спидометр поглядывать нужно. Не меньше шестидесяти.
Пень приопустил стекло, и встречный ветер немного остудил разгоряченное лицо. Проклятая жара. Там в пещере, а потом и в доме он страшно мучался от жары, очень хотелось пить. Пень вспомнил, что так и не попил ничего, сморщился. Захотелось плюнуть, но слюны во рту не было.
Только почувствовав, как упругий поток воздуха высушивает последние остатки пота на теле, Пень понял, насколько ему хочется пить. И не водяры, а чего-нибудь простого – сока или даже обыкновенной воды. Твою мать, пить хочется, как перед смертью.
Может что-нибудь есть попить у тех, на заднем сидении? Он совсем забыл о пассажирах. Просто вылетело из головы. Он ведь кого-то везет. Пень мельком оглянулся через плечо. Плохо видно, тем более что задняя машина идет с дальним светом и слепит, если оглянуться. Пень опустил зеркало заднего вида. Двое.
Один… Одна сидит прямо, прижавшись к борту. Вроде как девчонка. Крупная такая, но все равно – девчонка, лет двенадцати. Второй мешком привалился к плечу девчонки, не понять – мужик, баба, похоже – спит. А вот девчонка не спит, глаза открытые.
– Попить не найдется? – не оборачиваясь, спросил Пень.
– Что? Точно, малолетка, голос детский.
– Попить есть что-нибудь?
– Нету. Нам ничего не дали.
Не дали. И им ничего не дали. Ну, значит и нечего базарить. Доедем по адресу – заодно и попью. Не подохну без воды. Пацаны, как узнают, что хотел воды попить, смеяться будут не меньше часа.
Задняя машина, судя по свету фар, приблизилась, Пень испугано глянул на спидометр – шестьдесят, как и договаривались. Гонки, может, решили устроить – флаг им в руки и ветер навстречу. Пень играть в смертника не согласен и не будет. Наше дело как у грузовика, доехал до дома, вывалил груз… Стоп, до какого дома? Эти козлы не сказали ему адреса. Только направление и расстояние. И еще скорость. Странно.
Вся эта спешка вообще странная. Задняя машина прибавила и сместилась влево. На обгон собрались идти? Пень принял чуть вправо, к самой бровке. Ну их, в самом деле, психованных. На заднем сидении зашевелились, послышался стон. Пень глянул в зеркало и вздрогнул. Тот второй, спавший, оказался бабой. Вся рожа в чем-то черном, особенно подбородок и возле носа. Кровь.
Они что, ее мудохали перед тем, как посадить в машину? Баба что-то сказала.
– Чего? – не разобрал Пень.
– Что здесь происходит? – визгливо прокричала баба, – Куда вы нас везете? Немедленно остановите. Вы не имеете права!
