– Кто ты? – спросил тот.
– Я... – Хозяин оглянулся на мальчишку, который, казалось, весь превратился в слух. – Я – один из двоих, включивших Договор.
Гримаса исказила лицо лежащего. Хозяин не сразу понял, что это улыбка.
Еще одна капля упала из темноты в чашу. И снова лежащий зажмурился.
– Не могу привыкнуть, – сказал он. – Не получается. К неподвижности привык. К темноте. А вот к тому, что каждая капля может стать последней, переполнить чашу... Или даже опрокинуть ее. Я думал, что когда она первый раз наполнится... Когда наполнится и перевернется – придет мой час. Я думал, что само ожидание может убить меня. Странно, я всегда все очень хорошо придумывал... Все всегда получалось...
Он сделал паузу, и как раз в это самое время упала иония капля.
– Вот так всегда, – простонал лежащий. – Я могу пытаться кричать, могу орать песни, просто выкрикивать оскорбления жившим и умершим, но капля всегда падает в тишине. Стоит мне на мгновение замолчать – шлеп. И я никак не могу научиться понимать – полная чаша или еще нет. Тогда, в первый раз, когда чаша вдруг опрокинулась, выплеснув мне яд на лицо... Как я кричал! От боли, от неожиданности... Но больше всего от разочарования... Я не умер. Я не смог избавиться от своего бессмертия. Я... А меня звали Лжецом.
– Я помню, – сказал Хозяин.
Он действительно помнил этого рыжего божка с бегающим взглядом и быстрыми пальцами. Хозяин даже помнил, как они уходили на Север, те, кто решил продолжить игру. Они были бессмертны. Они были вечно молоды. У них была сома. И они хотели повелевать.
Зачем Сила чтобы держать в ужасе и покорности забитые северные племена.
Достаточно простой силы и хитрости.
Их вел Первый, который еще не был Одноглазым. И вел их Лжец, который старался держаться в тени Первого.
– Ты меня помнишь... – усмехнулся Лжец. – Помнишь. И я вас помню, обоих. С каким важным, значительным видом вы стояли на берегу реки, наблюдая за нашим исходом. Вы нашли Ответ? Нашли?
Хозяин промолчал.
– Не нашли... – разочарованно протянул Лжец. – И здесь все впустую. Если бы хоть здесь что-то оправдывало это...
В чашу упала новая капля.
– Мне все время кажется, что она уже наполнилась, – переведя дыхание, пожаловался Лжец. – Вот сейчас уже... И следующая капля...
– Ты сможешь опрокинуть чашу? – спросил Хозяин у мальчишки.
– Да, я уже два раза сюда приходил...
– Он приходил, – подтвердил прерывающимся шепотом Лжец. – Он услышал мой крик...
– Я решил посмотреть, – чуть виноватым голосом сказал мальчишка. – Люди рассказывали о кричащей горе и запертом боге. Я решил посмотреть...
Мальчишка обошел камень, привстал на цыпочки, рывком поднял чашу, заваливая ее на бок, в сторону от Лжеца. Плеск, шипение, волна горячего воздуха, остро пахнущего, режущего дыхание.
Хозяин успел подставить руку под каплю в самое последнее мгновение, уже над самым лицом Лжеца. Он даже почувствовал на обратной стороне кисти дыхание Лжеца.
И чуть не вскрикнул, когда капля впилась в ладонь. Отдернул руку. Он не сжал кулак и видел, как капля, маленький светящийся шарик, не растекаясь, прожигает себе путь сквозь ладонь.
Было очень больно, но Хозяин не шелохнулся, пока капля не прошла насквозь и не упала куда-то вниз.
Мальчишка поставил чашу на место.
– Больно? – спросил Лжец. Хозяин кивнул.
– Когда парень переворачивает чашу, капля всегда успевает попасть мне на лицо... Успевает... Это я так придумал. Я всегда умел придумывать. Но оказалось, что других я знал лучше, чем себя... Лучше.
Мы ведь все как озверели тогда... Хотели умереть? Наверное, мы хотели умереть. Ты ведь сам знаешь, каково оно, вечно жить, не зная зачем ты это делаешь... Вы хитрые... Вы придумали себе цель в жизни... Придумали. А мы...
Строить ограду вокруг нашего дворца... Мост построить... Слоняться среди людей, попытаться заполучить нечто, наделенное Силой... Мы завидовали Бородатому, его Молоту... Он был почти совсем бог... Этот зажравшийся, заносчивый убийца... Если бы у меня был этот Молот!
А так...
Но у меня был мой ум. Я был умнее их всех вместе взятых, – речь Лжеца стала торопливой, словно он боялся, что Хозяин уйдет, не дослушав. – Если бы ты видел эти развлечения! Назначают мишень – и давай в нее или в него, в бессмертного Северного бога, метать всяким смертоносным хламом... Смертоносным! Как же!
Особенно это дело любил Сынок. Ему нравилось испытывать боль. Он знал, сволочь, что ничто ему, кроме боли, не угрожает. Что он может наслаждаться своей болью совершенно безопасно...
Хозяин вспомнил рассказы Громовержца о Воине и кивнул. Взглянул мельком на свою руку – раны уже не было.
