– Толпы, – ответила Инга.
– И замуж зовут? – спросил Гринчук.
Инга бросила на Гринчука быстрый взгляд:
– Ежедневно.
– Так какого хрена ты занимаешься фигней со мной?
– С тобой? С тобой я чувствую себя извращенкой. На грани скотоложества. И это меня заводит.
Инга сложила косметику в сумочку и обернулась к Гринчуку.
– Еще вопросы есть?
– Нет, – сказал Гринчук.
– Тогда я пойду, – сказала Инга.
– На все четыре стороны, – улыбнулся Гринчук.
Инга вернула ему улыбку.
– Пока, – сказал Гринчук.
– Пока, – ответила Инга и вышла.
Потом вернулась.
– Ты этот коньяк забрал у Графа? – спросила Инга, подняв с пола две бутылки.
– Этот, – подтвердил Гринчук.
– К черту коньяк, – сказала Инга.
Бутылки одна за другой разлетелись вдребезги, врезавшись в стену.
– Хороший коньяк, – принюхавшись, сказал Гринчук.
– Вот теперь – пока, – сказала Инга.
И ушла.
Козел ты, Гринчук, сказал себе Гринчук. К тому же – трусливый. Однажды Инга уйдет и не вернется.
Гринчук встал с кровати, надел тапочки и, осторожно ступая, чтобы не напороться на осколок, пошел на кухню за веником и совком.
Прибрав битые бутылки, Гринчук хотел заодно вытереть и лужу коньяка, но принюхался и махнул рукой. Пусть будет ароматизатор воздуха. К тому же, вовремя вспомнил Гринчук, минут через двадцать у него драка с отцом Варфоломеем.
Утро вообще выдалось напряженным и насыщенным. А для некоторых близких людей Мастера оно стало еще и продолжением совершенно невероятной ночи.
Мастер лично позвонил трем или четырем приближенным и сделал это около полуночи. Такое с ним было впервые, и приглашенные для беседы мчались к дому, будто от этого зависела их жизнь. Хотя, в некотором смысле, именно так и было.
Первое, что потребовал Мастер, было разобраться с его сегодняшней охраной, и так, чтобы козлы запомнили это надолго. Козлы это запомнили, а у двоих из них еще и остались на память шрамы. Затем Мастер отправил пару толковых ребят Абрека, чтобы те провели воспитательную работу с Левчиком.
В результате Левчик все-таки попал в больницу, но не травматологию, а в кардиологию. Его сердце чуть не разорвалось от горя, когда приехавшие мальчики Абрека методично, предмет за предметом, уничтожили всю обстановку Левчиковой квартиры. Делали они это без особого садизма, но скрупулезно. Зеркало? Бац! Сервиз? Дзиннь! Китайский фарфор? Что вы говорите! Хрясь!
Левчик крепился. Левчик проглотил несколько таблеток. Левчик пытался зажмуриться и зажать уши.
Парни приехали спортивные, так что книжные полки, сервант и шкафы были не просто перевернуты, но каждая дощечка в них была тщательно сломана или перебита. Даже фаянсовый унитаз в туалете был расколот четким ударом молотка.
Уцелел только аквариум. Парни были не чужды гуманизма и пожалели бессловесных рыбок. Правда, тонко намекнули Левчику, что рыбок не тронули именно потому, что они молчат. Врубился, козлина?
Левчик врубился и даже смог вытерпеть почти всю экзекуцию до конца. Даже когда его любимы картины (подлинники) были, не торопясь изрезаны на мелкие кусочки, он выдержал. Доконал его последний штрих. Уже уходя из квартиры, один парень вдруг обратил внимание на обручальное кольцо, украшавшее палец Левчика вот уже двадцать пять лет. Кольцо сняли, несколькими ударами превратили его в комочек желтого металла и вернули владельцу.
Сил вызвать «скорую» у Левчика хватило.
Но Левчик оказался не самым пострадавшим в ту ночь.
Часа в три ночи, в клубе «Аист» к веселящемуся Ярику подошли двое. Ярик вышел вместе с ними на свежий воздух, поговорить, и в клуб уже не вернулся. Грыжу нашли на хате у его бабы, а Сливу – дома, где он залечивал результаты своей дискуссии с приятелями.
Потом, уже часам к шести утра, Мастер позвонил еще нескольким коллегам и сообщил, что виновник смерти Атамана найден.
Петруха, мелкая гнида, решил занять место Атамана. Разработал хитрый план, чтобы заодно подставить и мента. Трое уродов, которых он использовал, на самом деле получили указание лично от Петрухи. А сам
