Гринчук.
– Минут через пятнадцать.
– Я приторможу на спуске, у меня «джип», номер…
– Я знаю, – сказал голос.
– Тогда – до встречи, – сказал Гринчук.
Замечательно, подумал Гринчук. Сказочно, просто волшебно. Сейчас у нас состоится разговор… С кем? С главным специалистом по нечистой силе, оборотням и экзерсизму…
Гринчук посмотрел на часы, потом на сияющий огнями через дорогу напротив Центральный универмаг. Будем считать, что я уже подъехал и жду, сказал себе Гринчук.
И у меня есть время подумать ту мысль, которая родилась во время разговора с Михаилом.
Подменили, сказал Атаман.
А если нет? Если это действительно следы той проклятой программы? Три недели был Мастер на курорте. Три недели. Хватит этого времени для обработки или нет?
Нужно будет поинтересоваться у Полковника.
В дверцу постучали.
Гринчук опустил стекло и обнаружил, что на улице моросит дождь.
Возле машины стоял мужчина лет пятидесяти, без особых примет, одетый добротно, но неброско.
– Юрий Иванович? – спросил мужчина.
– Присаживайтесь.
Мужчина сел на переднее сидение.
– Меня зовут, – мужчина сделал еле заметную паузу, – Илья Ильич.
– Например, – в тон ему подхватил Гринчук. – Сегодня. Именно такое имя вы предпочитаете носить в это время суток.
– Нечто вроде этого. Это нам может помешать?
– Вам? – спросил Гринчук. – Мне, честно говоря, без разницы. И не нужно было придумывать такие изыски. Назвались бы просто Тузиком. Ма-а-леньким таким тузом. Вы же и вправду небольшой туз? Я правильно понял?
– Правильно, – спокойно улыбнулся Илья Ильич. – Но Тузик бы не подошел. Предпочитаю называть собеседника по имени-отчеству. Понимаете, очень трудно послать на хрен человека по имени-отчеству. А не пошли бы вы, Илья Ильич! Или там, например, вы грубая и невежливая скотина, Юрий Иванович.
– Пять баллов! – засмеялся Гринчук.
Дождь усилился, теперь явственно стал слышен стук капель по крыше.
– Мне позвонил отец Варфоломей, – сказал Илья Ильич. – Он был очень обеспокоен, и я, когда выслушал его рассказ, то разделил эту обеспокоенность.
В кармане у Гринчук подал голос мобильник. Гринчук, не глядя, выключил его и бросил на заднее сидение.
– Я весь внимание, – сказал Гринчук.
История началась год назад. Священник одной из городских церквей вдруг покончил жизнь самоубийством. Ситуация сложилась щекотливая. Уважаемый всеми человек, пользующийся авторитетом, к мнению которого прислушивались многие, вдруг перерезал себе вены.
В записке причин самоубийства не было, была только просьба простить.
Дело замяли. Было решено сообщить всем, что это было убийство с целью ограбления.
В этом месте рассказа Гринчук подобрался. Эту историю он помнил. И помнил, что в народной молве ограбление быстро превратилось, почему-то, в происки сатанистов. И милицейского начальство по этому поводу ориентировало личный состав. Под горячую руку даже прижали какую-то совсем уж доморощенную секту, время от времени устраивавшую пикники на кладбище. Продолжения история не имела. Так, во всяком случае, думал Гринчук. Тогда думал.
На самом деле, продолжение было.
Поскольку официальное расследование пошло по пути поиска кровожадный сатанистов, у церкви оставался только неофициальный путь. Никто, естественно, не поверил, что священник совершил такой грех просто так, поддавшись минутной слабости.
Некая структура… Илья Ильич на секунду замялся, словно подбирая нужное слово, назвал ее Стражей. Гринчук чуть не присвистнул. Похоже, церковь действительно имела свою собственную службу безопасности. Невнятные слухи, которые время от времени всплывали в среде оперов, имели, оказывается, под собой основание.
Стража предприняла расследование.
Оказалось, что еще за пару недель до самоубийства, окружающие заметили изменения в характере священника. Не придали этому значения. Стража этому значение придала, изучила, насколько это было возможно, последний год жизни священника.
Все было нормально, как обычно. В городе священник жил размеренной и спокойной жизнью, новые знакомые у него появлялись редко. Единственный период, когда со священником что-то могло произойти, была его поездка на Юг.
