– Вы верите в чудеса?
Гринчук зашел в магазин, купил новую рубашку и светлые джинсы, затем вернулся в гостиницу и заставил горничную все это погладить. Через час к гостинице на милицейской машине подвезли Аркашу, небритого и мятого.
– Как прошла ночь? – спросил Гринчук, расположившись с Аркашей за столиком летнего кафе. – Не беспокоили?
– Всё нормально… Спал, как убитый…
Гринчук демонстративно постучал костяшками пальцев по столешнице и сплюнул через левое плечо.
– Крепко спал. Пытались разбудить на завтрак, но я эту еду… – Аркашу передернуло от одной мысли. – За пять лет так и не научился получать удовольствие от баланды.
Получив от официанта меню, Аркаша выбрал блюда, подумал, не заказать ли еще, но сдержался. Всегда можно добавить.
– И деньги не отобрали? – спросил Гринчук, заказавший только кофе.
– Даже не обыскивали. По высшему разряду. И к обеду не будили. Полчаса назад вывели, сказали, что приказано меня отправить – и вот я здесь. Остался вопрос – зачем?
Гринчук засмеялся.
– Скажу – не поверишь.
– Смотря как скажете, – Аркаша беспокойно оглядывался на кухню, очень хотелось есть.
– Понимаешь, Аркадий… Я ехал в Приморск в очень плохом настроении…
– Предчувствия мучили?
– Ты, Аркаша, просто слушай, раз есть такая возможность, и есть чем. Намек понятен?
– Понятен, – кивнул Аркаша и замахал руками официанту. – Ты там скоро, ярыжка? Жрать охота!
Официант посмотрел на Аркашу, потом на Гринчука, увидел, как Гринчук кивнул, переполошился и бросился на кухню.
– Весь город уже вас знает, – сказал Аркаша.
– И что здесь плохого? Вот ты, например, в результате, быстрее получишь свою еду. Плохо?
– Нормально. Я вас больше не перебиваю и слушаю.
Гринчуку принесли кофе, поставили на стол сахарницу. Официант суетился так, что чуть не опрокинул поднос.
– Не нужно нервничать, – улыбнулся Гринчук. – В меня сегодня больше стрелять не будут.
Официант ушел.
– Я, Аркаша, ехал сюда в очень плохом настроении. В меня перед этим стреляли, пытались угробить, пришлось стрелять мне, в живого человека… В убийцу, подонка, но человека! А человек – это звучит…
– В кабаках «человек» звучит так же как «половой», – сказал Аркаша.
– Вот и ты грубый, прозаический человек. А я подъехал к городу и увидел, как живого, гордого человека выбрасывают из машины вместе с чемоданом. Странно, да? Даже хотел остановиться прямо там и поговорить. Выяснить, а почему это человека вышвыривают из города, в котором обычно убивают? Странно ведь, согласись…
– Согласен.
– Потом я случайно встретил тебя в сквере. Я там как раз бил одного человечка, гляжу – кого-то убивают. А у меня осталась старая дурацкая ментовская привычка вмешиваться в процесс убийства. Вмешался… Это уж потом я понял, что это судьба, что ты мне послан…
Пришел официант, поставил перед Аркашей тарелки с едой.
– И у меня мелькнула мысль, чем черт не шутит, а вдруг эта странная встреча… – в общем, пусть те, кто за мной следит, заодно посмотрит и за тобой. Типа, а с чего это приезжий с бывшим уркой общается? Честно, не ожидал ничего такого… Разве что, действительно, произойдет чудо, ты увидишь что-то такое, что тебя поразит… Или станет понятно, почему именно тебя именно выкидывали именно живого. В твоем родном городе все происходило только по приказу хозяина.
– Кого? – Аркаша оторвался от еды. – Какого?
– Это не важно. Хозяин – и всё. – Гринчук посмотрел на часы. – Нам бы только день простоять, да ночь продержаться…
Все должны видеть, что он не собирается выкидывать фокусы. Он терпеливо ждет назначенного срока. Осталось всего ничего… Каких-то пять часов до встречи с Сергеевым. Можно было бы, конечно, Сергеева оставить, бросить или даже кинуть, но все нужно доводить до логичного завершения. До самого конца.
Сергеев сам всё решил и всё подготовил.
– Тебя посодют, а ты не воруй, – сказал Гринчук.
– А я не воровал, я за мошенничество, – Аркаша перешел ко второму. – Мошенничество…
– Я не о тебе. Я так, в принципе…
– А…
Всё ему понятно, Аркаше. Но ведь единственный из всех тогда вспомнил, что взорвавшаяся машина
