– Да, – прошептал Брандт. – Ищейка – та самая, что искала эту тварь. – Он мотнул головой в мою сторону.
У меня вдруг сжалось горло – дыхание перехватило, закружилась голова.
– Ты уверен? – спросил док.
– Вертолет завис, Кайл его в бинокль разглядел. Тот же вертолет, что и в прошлый раз.
– Над нами завис? – Док ужаснулся. – Где Шэрон?
Брандт покачал головой.
– Вертолет прочесывает местность в разных направлениях от Пикачо. Похоже, ищет вслепую. Нарезает круги над местом, где мы закопали машину.
– Где Шэрон? – снова спросил док.
– Она с детьми и Люсиной. Все в порядке. Ребята начали паковаться на случай, если придется переезжать, но Джеб говорит, что это маловероятно.
Док выдохнул, медленно подошел к столу и облокотился на него, тяжело дыша, словно только что пробежал стометровку.
– Значит, ничего нового, – пробормотал он.
– Угу. Но на несколько дней придется залечь, – предупредил Брандт.
Его взгляд снова шарил по комнате, то и дело возвращаясь ко мне.
– Есть под рукой веревка? – Брандт сдернул простыню с незанятой койки и теперь вертел ее в руках.
– Веревка? – непонимающе отозвался док.
– Для паразитки. Кайл велел ее связать.
По моему телу прокатилась судорога; я непроизвольно сжала пальцы Уолтера, и он захныкал. Я постаралась расслабить мышцы, не спуская глаз с сурового лица Брандта. Тот выжидающе смотрел на дока.
– Ты явился сюда, чтобы связать Анни? – жестко спросил доктор. – А с какой стати вы решили, что это понадобится?
– Ладно тебе, док, не дури. У тебя тут полно трещин в потолке и металлических поверхностей. – Брандт указал на шкаф у дальней стены. – Стоит тебе на минуту отвлечься, и эта тварь подаст сигнал Ищейке.
Я едва не задохнулась от обиды и с громким шумом втянула воздух.
– Видишь? – оживился Брандт. – Расстроилась, что ее план разгадали.
Я готова была погибнуть в пустыне, лишь бы скрыться от неумолимого взгляда выпученных глаз моей Ищейки, а Брандт считает, что я приведу ее сюда, погублю Джейми, Джареда, Джеба, Иена… Я чуть не поперхнулась.
– Ступай, Брандт, – ледяным тоном заявил док. – Я присмотрю за Анни.
Брандт разозлился:
– Да что с вами, ребята? С тобой, с Иеном, с Труди, с остальными? Загипнотизировала она вас, что ли? Если б не ваши глаза, я бы подумал…
– Ступай и думай, сколько тебе влезет. Только, желательно, где-нибудь подальше отсюда.
Брандт мотнул головой.
– Что приказано, то и делаю.
Док скрестил руки на груди и встал между мной и Брандтом.
– Ты к ней не прикоснешься.
Вдали затарахтели, приближаясь, лопасти вертолета. Мы замерли и затаили дыхание, дожидаясь, пока стихнет гул.
Наконец звук вертолета умолк. Брандт еще раз покачал головой, подошел к столу дока, передвинул стул к стене возле шкафа и плюхнулся на сиденье всем весом. Металлические ножки заскрежетали о камень. Брандт нагнулся вперед, положил руки на колени и уставился на меня, как стервятник, который дожидается последнего вздоха умирающей жертвы.
Доктор стиснул челюсти.
– Глэдис, – пробормотал Уолтер, выныривая из полудремы. – Ты здесь.
Под неотрывным взглядом Брандта я осторожно погладила пальцы умирающего. Уолтер затуманенным взглядом всматривался мне в лицо, видя несуществующие черты.
– Больно, Глэдис. Так больно.
– Знаю, – прошептала я. – Док?
Доктор уже стоял рядом с бренди наготове.
– Открой рот, Уолтер.
Где-то вдали – и в то же время слишком близко – затарахтел вертолет. Док вздрогнул, и бренди пролилось мне на руку.
Это был ужасный день, худший день моей жизни на этой планете: хуже, чем первый день в пещерах и даже хуже, чем последний знойный день в раскаленной пустыне в ожидании смерти.
Вертолет все кружил и кружил. Иногда наступала тишина, и казалось, что кошмар закончился. Но звук неумолимо возвращался, и перед глазами вставало упрямое лицо Ищейки, глаза навыкате, прочесывающие пустыню в поисках малейших признаков человеческого присутствия. Я попыталась отогнать навязчивый образ и сосредоточилась на воспоминаниях о бесцветном однообразном пейзаже пустыни, словно мои мысли могли передаться Ищейке, нагнать тоску и заставить улететь.
Брандт не сводил с меня подозрительного взгляда. Я все время его чувствовала, хотя почти не смотрела на Брандта. Иен вернулся, принес одновременно и завтрак, и обед. Стало чуть легче. Иен перепачкался, пока упаковывал вещи, готовясь к эвакуации – что бы это ни означало. Куда им было податься? Брандт в двух словах объяснил, зачем пришел. Иен так разозлился, что стал похож на Кайла. Он притащил еще одну койку и сел рядом со мной, заслонив меня от Брандта.
И вертолет, и Брандта с его недоверием можно было вытерпеть. В обычный день – если он еще когда-нибудь настанет, обычный день, – любая из этих двух неприятностей доставила бы мне невообразимые мучения. Сегодня же они не значили ничего.
К полудню док споил Уолтеру остатки бренди. Почти сразу после этого Уолтер начал ворочаться, стонать и задыхаться. Его пальцы сдавили мои, оставляя синяки, а едва я убирала руку, стоны переходили в пронзительный крик. Один раз я улизнула в туалет; Брандт увязался следом, и Иен, соответственно, тоже. Всю дорогу я почти бежала, но к нашему возвращению стоны Уолтера превратились в звериный вой. Док осунулся от переживаний. Как только я заговорила с Уолтером, он затих – решил, что жена рядом. Это была невинная ложь, ложь во спасение. Брандт раздраженно фыркнул, но злость его ничего не значила. Рядом с болью, которую испытывал Уолтер, меркло все.
Уолтер корчился и стонал, а Брандт метался из угла в угол в другом конце комнаты, не находя себе места.
К вечеру в лазарет заглянул Джейми, принес еды на четверых. Я побыстрее отправила его с Иеном ужинать на кухню, но предварительно взяла с Иена обещание, что ночью он останется с Джейми, чтобы тот тайком не прокрался сюда. Уолтер заворочался и душераздирающе закричал – похоже, случайно задел сломанную кость. Мне не хотелось, чтобы эта ночь навеки врезалась в память Джейми, потому что в нашей с доком памяти боль Уолтера словно выжгли каленым железом. Возможно, и в памяти Брандта тоже, хотя он и старался отгородиться от криков умирающего, заткнув уши и насвистывая неразборчивую мелодию.
Док же не пытался отстраниться; напротив, он страдал вместе с Уолтером. Крики боли прокладывали на лице врача глубокие борозды, похожие на следы от когтей. Как ни странно, оказалось, что люди, и в частности доктор, способны на подобное сопереживание. В ту ночь я взглянула на дока другими глазами: его сочувствие было так велико, что сердце обливалось кровью. Доктор пропускал через себя чужую боль, и невозможно было представить, что он способен на жестокость. Язык не поворачивался назвать его палачом. Я постаралась вспомнить, на чем основывались мои догадки – как я могла его винить? Должно быть, я просто ошиблась от испуга. После этой кошмарной ночи я больше никогда не усомнюсь в доке! Впрочем, лазарет пугал меня по-прежнему.
Наконец скрылись последние лучи солнца, и вертолет исчез.
Мы сидели в темноте, не решаясь зажечь даже тусклый голубой свет, не в силах поверить, что опасность миновала. Первым это признал Брандт: по- видимому, его уже тошнило от лазарета.
– Похоже, сдалась, – пробормотал он, пробираясь к выходу. – Ночью ничего не видно. Пошел я… только прихвачу лампу, чтобы тварь до нее не добралась.
Док не ответил и даже не посмотрел в его сторону.
– Помоги мне, Глэдис, сделай так, чтобы эта боль прошла! – умолял меня Уолтер, стискивая мне руку. Я осторожно вытирала пот с его лица.
Время словно остановилось – казалось, что ночь никогда не кончится. Уолтер кричал все чаще и страшнее. Мелани улизнула, понимая, что ничем не сможет помочь. Я бы тоже спряталась, но Уолтер нуждался во мне. Я осталась наедине с собой, как когда-то мечтала, но мне было очень одиноко.
Сквозь высокие трещины в потолке стал проникать тусклый серый свет. Я то дремала, то выныривала из сна, разбуженная стонами и вскриками Уолтера. Рядом похрапывал док. Я была рада, что он хоть ненадолго отключился.
Я пыталась успокоить Уолтера, бормоча в полусне слова утешения.
– Я с тобой, рядом, – повторяла я снова и снова, всякий раз как он звал жену. – Ш-ш-ш, все в порядке. – Слова утратили смысл, но все-таки они помогали: мой голос, казалось, успокаивал Уолтера.
Крики и стоны умирающего заглушили приход Джареда.
Джаред долго смотрел, как я сижу у постели Уолтера. Едва осознав, что он в комнате, я решила, что первой его реакцией будет злость. К моему удивлению, Джаред был спокоен.
– Док, – окликнул он и потряс доктора за плечо. – Док, проснись.
Я отдернула руку, оглянулась, не понимая, что происходит, и увидела лицо Джареда – лицо человека, которому принадлежал этот незабываемый
