Несколькими страницами дальше он написал:
«
— Отсюда ранчо, — пробормотала Рейчел, закрывая блокнот.
Почувствовав себя нехорошо, она пошла в спальню и прилегла на кровать. Итак, все это было ложью. Господи, зачем? Зачем Джулия внушила сыну такую ужасную ложь?
А ведь Лилиан знает, почему Джулия заставила сына поверить в то, что Ричард Браннер его отец. И теперь у Рейчел есть доказательства, которые она может предъявить Лилиан. Джастин должен знать это, но поверит ли он? От мысли, что он всю жизнь презирал человека, который не заслуживал этого, у Рейчел на глаза навернулись слезы. Какая ужасная бессмыслица! Бедный Ричард, невинный объект ненависти. Его самое тяжелое преступление заключалось в том, что он беспокоился о женщине, которую любил. Если бы ее судьба не волновала Ричарда, у Джастина не было бы столь дорогого его сердцу ранчо. Он должен узнать правду.
После этого она сможет рассказать ему о ребенке.
У Рейчел заболело сердце. Ей так хотелось поделиться своим счастьем с Джасом, сказать ему, что она любит его, и услышать, что он тоже любит.
Если любит.
Она много значит для него. Он ведь так сказал? Но та ли это любовь, что выдержит испытание временем и послужит им надежной опорой? И было еще одно сомнение: достаточно ли они знают друг друга для постоянной совместной жизни? Любить такого молчаливого, сдержанного человека нелегкое дело. Что она знает о Джастине Холдейне, помимо его необыкновенной сексуальной привлекательности? Разве они хоть раз разговаривали по-настоящему, делились своими мыслями? Она слишком мало знакома с ним, чтобы отбросить все сомнения и страхи. Но Рейчел не могла не принимать во внимание глубоких чувств, которые связывали их с Джастином, и той прекрасной, раскованной страсти, которую он вызывал в ней.
Но все нужно делать по порядку, поняла она. Разговор с Лилиан будет решающим. Рейчел не хотела, чтобы ненависть Джастина перешла с Ричарда на Джулию. Он почитал свою мать, и нужно сохранить эту любовь. Если же запятнать образ его матери, это может нанести Джастину такую рану, от которой он никогда не оправится. На это Рейчел не пойдет даже ценой собственного счастья.
Нет, она должна поговорить с Лилиан до того, как решит увидеться с Джастином. Только тогда она начнет строить их отношения. В основе всех неясностей лежала история самой Джулии, а ее она могла узнать только от Лилиан.
Целую неделю Рейчел набиралась духу, чтобы позвонить на ранчо. Как она и предполагала, трубку взяла Лилиан.
— Лилиан? Здравствуйте. Это Рейчел Браннер.
— Рейчел! Как я рада слышать ваш голос. Как вы поживаете, моя девочка?
— Очень хорошо, спасибо, Лилиан. Мне нужно увидеться с вами.
— Со мной? Пожалуйста, вы же знаете, как найти меня, — весело отозвалась Лилиан.
— Да, но я не хочу, чтобы этот разговор состоялся на ранчо. Завтра утром я вылетаю в Форт-Морган и буду там около двенадцати. Я знаю, вам предстоит длинная дорога, но, прошу вас, сделайте это для меня.
— Ладно, хорошо. Думаю, я смогу.
Рейчел услышала в голосе Лилиан внезапную настороженность.
— Благодарю вас, мне бы хотелось, чтобы этот разговор остался между нами. Пожалуйста, не говорите ничего Джастину.
— Я не смогла бы, даже если б захотела. Он на Грин-Пойнт, а мобильный телефон там, как вы знаете, не берет.
— А разве охотничий сезон еще не закончился?
— Закончился. Джас пробудет там еще несколько дней.
— Понятно. Тогда вам не нужно придумывать предлог для поездки в Форт-Морган.
— Рейчел, а что случилось?
— Это касается Ричарда и Джулии, — ответила Рейчел и услышала, как Лилиан охнула.
— Я не стану обсуждать это с вами, — упрямо заявила Лилиан.
— Думаю, что станете. Видите ли, Лилиан, я нашла дневники Ричарда. И хочу показать их вам.
— О боже! — выдохнула Лилиан в трубку. — Ну ладно. Я встречусь с вами завтра.
В Колорадо было холодно, землю покрывал толстый слой снега. Рейчел взяла целый чемодан теплой одежды. Пока Лилиан вела машину к ресторану, в котором они решили посидеть и поговорить, Рейчел с удовольствием разглядывала окружающий пейзаж.
Ресторан «Лунный свет» оказался вполне приятным заведением. Там играла тихая музыка. После того как они заказали ланч, Рейчел заметила, что Лилиан вопросительно смотрит на нее. Без всяких предисловий она достала из сумки дневники и пододвинула их через стол к Лилиан.
— Я отметила нужные места закладками, — спокойно сказала Рейчел и принялась пить чай маленькими глотками.
Когда Лилиан подняла голову от дневника, в глазах у нее было страдание.
— Где вы взяли это?
— Я разбирала вещи Ричарда и нашла этот блокнот вместе с несколькими другими в запертом ящике шкафа.
Лилиан побледнела.
— Вы ведь не собираетесь показывать это Джастину? — спросила она.
— Это зависит от вас, Лилиан.
— От меня? Почему от меня?
— Потому что вы единственный человек, который знает всю историю. Мне известно, как вы были преданы Джулии, но это очень важно. Я должна знать все.
— Зачем вам это нужно? Это не ваше дело!
— О нет, вы ошибаетесь. — Рейчел помолчала, собираясь с мыслями, потом продолжила: — Джастин не сын Ричарда. И нам обеим это известно. Я хочу, чтобы и Джастин узнал правду. Всю жизнь он несправедливо ненавидит человека, не причинившего ему никакого вреда. Хотя у Джулии, очевидно, была причина, чтобы лгать. Для меня же все зависит от того, в чем состоит причина этой лжи. Или я прямиком отправляюсь к Джастину, или сажусь на ближайший самолет и улетаю обратно в Миннеаполис.
Лилиан на мгновение задумалась над ее словами, и внезапно лицо ее вспыхнуло.
— Но почему бы вам просто не оставить его в покое?
— Потому что я люблю его. Я люблю его достаточно, чтобы оставить в покое, если правда причинит ему больше вреда, чем та ужасная ложь, с которой он живет. Разве вы сами не устали от лжи, Лилиан? Как вы могли участвовать в таком предательстве?
Внезапно глаза женщины наполнились слезами. Она вытащила из сумочки носовой платок и вытерла слезы.
— Конечно, устала. Это было ужасно. После смерти Джулии я хотела все рассказать Джастину, но ведь я обещала молчать. Как я могла предать ее? Она была мне как сестра. Кроме того, было слишком поздно. Если вы сейчас расскажете Джасу, он возненавидит меня. Вы этого хотите?
— Нет, конечно. Я не хочу, чтобы он кого-либо ненавидел. Это и волнует меня. Я не намерена причинять Джастину боль. Поверьте, если бы я поддалась порыву чувств, то позвонила бы ему, а не вам.
