В 1818 г. Николая назначили командиром бригады 1-й гвардейской дивизии, в которую, кроме Измайловского, входил также Егерский полк, в должности генерал-инспектора по инженерной части. Казалось, он достиг того, к чему стремился, – стал военачальником. Наверное, даже если бы великий князь так никогда и не стал императором, он мог бы считать себя счастливым.
До конца жизни Николай сохранил пренебрежительное отношение ко всему штатскому и штатским людям, а также ко всяким теоретическим наукам, которые считал излишними. Для него был характерен практичный подход ко всем вопросам, стремление все упростить до уровня, понятного любому армейскому или гвардейскому полковнику. Такая недооценка наук, равно как и военной теории, в конце его царствования привели к военному краху России во время Крымской кампании. Во внутренней политике страны он стремился к той же простоте. Его взглядам и личной системе ценностей полностью соответствовала предложенная министром просвещения графом С. С. Уваровым идеологическая платформа «Православие. Самодержавие. Народность».
Современники отмечали самостоятельность характера и поведения Николая, которые ярко проявились еще в молодости. Все братья стремились подражать красивому, с изящными манерами Александру. Константин настолько тщательно копировал своего кумира, что это выглядело в глазах окружающих почти карикатурно. Николай держался по отношению к брату-императору подчеркнуто уважительно, но не желал быть его тенью. Он никогда не стеснялся своего высокого роста, юношеской худобы и угловатости, вел себя свободно, любил посмеяться и пошалить и не боялся, что гримаса смеха может нарушить гармонию классически правильных черт его красивого лица.
Уверенность в себе и самолюбие имели и оборотную сторону. Когда Николай считал себя правым, то бывал резок и несдержан, особенно с подчиненными. За это его не любили в гвардии, где офицерами служили представители русских аристократических фамилий. В 1822 г. произошло столкновение с офицерами лейб-гвардии Егерского полка. Николай позволил себе грубо, употребляя оскорбительные выражения, накричать на ротного командира В. С. Норова за мелкие оплошности, которые допустили его солдаты при движении походным строем. Офицеры полка потребовали для Норова права на дуэль с великим князем. Николай, естественно, драться на дуэли не собирался. Тогда все офицеры-егеря подали прошения об отставке, и командиру дивизии генералу И. Ф. Паскевичу с большим трудом удалось примирить обе стороны.
Александр и Николай считались самыми красивыми из сыновей Павла I и Марии Федоровны, и по воле судьбы именно им довелось стать императорами. Таким образом, всю первую половину XIX в. «лицом Российской империи» были настоящие красавцы-мужчины.
Николай, как и его старший брат, обладал великолепной фигурой. Оба они отличались высоким ростом и хорошей осанкой. В юности Николай был худощав, с годами пополнел, но сохранил стать. Современники отмечали правильность черт его лица и античный профиль. Особую величественность его внешности придавали царственные манеры и свободная, но плавная походка.
Француз маркиз де Кюстин, посетивший Россию в 1839 г., так описывал Николая I, которого увидел впервые: «Император на полголовы выше обыкновенного человеческого роста. Его фигура благородна, хотя и несколько тяжеловата. <...> У императора Николая греческий профиль, высокий, но несколько вдавленный лоб, прямой и правильной формы нос, очень красивый рот, благородное овальное, несколько продолговатое лицо, военный и скорее немецкий, чем славянский, вид. Его походка, его манера держать себя непринужденно внушительны. Он всегда уверен, что привлекает к себе общие взоры, и никогда ни на минуту не забывает, что на него все смотрят. Мало того, невольно кажется, что он именно хочет, чтобы все взоры были обращены на него одного. Ему слишком часто повторяли, что он красив и что он с успехом может являть себя как друзьям, так и недругам России».
Даже недолюбливавшая Николая фрейлина А. Ф. Тютчева писала о нем в своих мемуарах: «Никто лучше, как он, не был создан для роли самодержца. Он обладал для того и наружностью, и необходимыми нравственными свойствами. Его внушительная и величественная красота, величавая осанка, строгая правильность олимпийского профиля, властный взгляд – все, кончая его улыбкой снисходящего Юпитера, все дышало в нем земным божеством, всемогущим повелителем, все отражало его незыблемое убеждение в своем призвании. Никогда этот человек не испытывал тени сомнения в своей власти или в законности ее».
Как уже отмечалось, манифест о восшествии Николая I на российский престол был опубликован 12 декабря 1825 г. Однако церемония коронации должна была состояться только после похорон его предшественника и завершения длительного траура. Александра I похоронили в императорском некрополе Петропавловского собора в Петербурге 25 марта 1826 г. Коронацию Николая I назначили на август. Уже в июле представители знатнейших дворянских фамилий стали съезжаться в Москву. 25 числа в первопрестольную торжественно въехал сам Николай в сопровождении младшего брата – великого князя Михаила и шурина – прусского принца Вильгельма. От самого путевого петровского дворца до Кремля вдоль дороги шпалерами стояла гвардия, приветствовавшая императора торжественными возгласами. За императором, который ехал верхом, следовала парадная карета с императрицей и десятилетним наследником престола – цесаревичем Александром Николаевичем. Императорская семья направлялась в Кремль, где после богослужения в церкви Вознесения Христова депутация от московского дворянства и купечества поднесла им хлеб-соль.
Коронация состоялась 22 августа. Церемония, собравшая огромное количество людей, поразила современников своей пышностью. Сначала в Кремль прибыла императрица-мать Мария Федоровна с внуком-цесаревичем, прусским принцем и иностранными послами. Вторым кортежем проследовали высшие придворные сановники. Впереди них несли две короны, скипетр, державу, императорскую мантию, подбитую горностаем, и штандарт с гербами империи.
Шествие самого императора к месту коронации было торжественным и величественным. Николай в сопровождении братьев Константина и Михаила вместе с императрицей Александрой Федоровной шел под великолепным шелковым балдахином, который несли шестнадцать военных в генеральских чинах. За императорской семьей следовали статс-дамы, сановники двора, члены Государственного совета, министры, губернаторы, губернские предводители дворянства, избранные представители других сословий империи. На ступенях Успенского собора императорскую чету встречал митрополит с духовенством. В самом соборе для императора и императрицы приготовили два золоченых трона. Совершение обряда коронации сопровождалось ста тремя пушечными залпами кремлевской артиллерии. Отныне власть нового императора была не только утверждена законом, но и освящена церковной церемонией венчания на царство. Общество надеялось, что после завершения долгожданных торжеств он во всем блеске явит подданным свои лучшие качества властителя огромного государства. От него ждали подвигов на государственной ниве в духе его великих предшественников Петра I и Екатерины II.
Действительно, Петра I Николай считал образцом для подражания. Он держал в своем кабинете портрет своего выдающегося предка в серебряной раме и не расставался с ним во время поездок по России и военных походов. Так же, как Петр, Николай отличался неприхотливостью в быту. В походы он брал с собой небольшую раскладную кровать, укрывался шинелью. Путешествуя по своей империи и за границей, он при необходимости мог переночевать в экипаже на набитом соломой матрасе, не чувствуя при этом особых неудобств. В последние годы жизни Николай обустроил для себя небольшую комнату на первом этаже Зимнего дворца, служившую ему и спальней, и кабинетом. Ее стены были оклеены простенькими бумажными обоями. Обстановка состояла из самых необходимых предметов мебели красного дерева, обтянутой темно- зеленой сафьяновой кожей. На небольшой полочке возле зеркала находились флакон духов, гребенка и щетка для волос.
Но в отличие от Петра натура Николая была облагорожена воспитанием и пусть не блестящим, но все- таки систематическим домашним образованием. Император был сдержан в еде, почти не употреблял спиртных напитков. Он прощал всех людей, задержанных и осужденных по закону о публичном оскорблении его императорского достоинства, так как не считал это серьезным преступлением, ибо сам был склонен к резким речам и суждениям в минуты эмоционального возбуждения. Со временем он научился признавать себя виноватым, если несправедливо обижал кого-либо из приближенных или офицеров, и просить прощения у этого человека. Николая часто упрекали (и до сих пор ставят это в вину) в суровом наказании участников восстания декабристов. Но ему самому нелегко далось решение о казни пятерых наиболее опасных, с точки зрения следствия, заговорщиков, да и многим, кто признал свою вину и просил о
