Законченной экономии времени должна соответствовать законченная экономия материи: копить, копить, копить, копить! — звучит нам навстречу со всех страниц сочинений Франклина,
«Если вы хотите разбогатеть, то думайте столь же о бережливости, сколько о наживе. Обе Индии не обогатили Испании, потому что ее расходы еще больше, чем ее доходы. Долой, следовательно, ваши дорогие-безумства».
Альфа и омега франклиновской житейской мудрости заключена в двух словах: industry and frugality — прилежание и умеренность. Это пути, чтобы достичь богатства: «Не растрачивай никогда времени и денег, но делай всегда из обоих возможно лучшее употребление» (166).
Чтобы снова показать, как строится вся картина жизни человека, который так молится на «святую хозяйственность», я помещаю здесь отрывок из мемуаров Бенджамина Франклина, в котором он нам сообщает, какие вообще добродетели он считал наиболее ценными, и как он сам воспитал в себе добродетельного человека. В «схеме добродетелей», набрасываемой здесь этим великим человеком, «мещанское» жизнепонимание находит свое последнее и высшее выражение. Это место гласит (167):
«Приблизительно в это время я принял смелое в серьезное решение стремиться к нравственному совершенствованию. Я желал иметь возможность жить, не делая какой бы то ни было ошибки в какое бы то ни было время; я желал превозмочь все, к чему меня могли побудить либо природная склонность, привычка, либо общество. Так как я знал или полагал, что знаю, что хорошо и что дурно, то я не усматривал, почему бы я не мог делать всегда первое и не делать второго. Вскоре, однако, я нашел, что я поставил себе гораздо более трудную задачу, чем я воображал. В то время как я прилагал все заботы, чтобы уберечься от одной ошибки, другая часто заставала меня врасплох; привычка брала верх над невнимательностью, и склонность была иногда сильнее разума. Я пришел, в конце концов, к заключению, что одно теоретическое убеждение в том, что в нашем интересе быть совершенно добродетельными, недостаточно, чтобы предохранить нас от проступков, и что противоположные привычки должны быть сломлены, хорошие приобретены на их место и укреплены, раньше чем мы сможем иметь какую-нибудь уверенность в постоянной и однообразной честности нашего поведения. Для этой цели я изобрел себе поэтому нижеследующий способ.
В различных перечислениях добродетелей и нравственных достоинств, встречавшихся мне при чтении, я находил перечень их более или менее полным, смотря по тому, больше или меньше понятий объединяли соответствующие писатели под одним и тем же названием. Умеренность, например, один ограничивал только в отношении еды и питья, в то время как другие расширяли ее так далеко, что она означала умерение всякого другого удовольствия, желания, похоти, всякой склонности или страсти, телесной и духовной, и распространялась даже на наш дух и честолюбие. Тогда я вознамерился в целях большей ясности лучше употреблять больше названий и связывать с каждым меньше идей, чем мало названий с многими идеями. Таким образом я объединил под тринадцатью названиями добродетелей все то, что мне в то время пришло в голову как необходимое или желательное, и связал с каждым краткое положение, выражавшее полный объем, который я давал его значению. Названию добродетелей вместе с их предписаниями были следующие:
1. Умеренность. — Не ешь до отупения, не пей до опьянения.
2. Молчание. — Говори только то, что может принести пользу другим или тебе самому; избегай пустых разговоров.
3. Порядок. — Дай всякой вещи свое место и всякой части твоего тела свое время.
4. Решимость. — Возьми себе за намерение осуществить то, что ты должен; соверши непременно то, что ты вознамеришься.
5. Невзыскательность. — Не делай никакого расхода, как только для того, чтобы сделать добро другим или самому себе: это значит — не расточай ничего.
6. Прилежание. — Не теряй времени; будь всегда занят чем-нибудь полезным; отрекись от всякой бесполезной деятельности.
7. Откровенность. — Не пользуйся никаким вредным обманом; мысли невинно и справедливо и, когда говоришь, говори так же.
8. Справедливость. — Не вреди никому, поступая с ним несправедливо или не совершая благодеяний, которые составляют твой долг.
9. Обуздание. — Избегай крайностей; остерегайся так глубоко чувствовать или так дурно принимать оскорбления, как они этого, по твоему мнению, заслуживают.
10. Чистоплотность. — Не терпи никакой нечистоплотности на теле, на платье или в жилище.
11. Спокойствие духа. — Не беспокойся по поводу мелочей или по поводу обычных и неизбежных несчастных случаев.
12. Целомудрие. — Имей половые сношения редко, только для здоровья или для потомства, никогда не доводи их до отупления и расслабления или до повреждения твоему собственному или чужому душевному миру или доброму имени. 13. Кротость. — Подражай Иисусу и Сократу. Так как моим намерением было привить себе привычку ко всем этим добродетелям, то я полагал правильным не дробить своего внимания, пытаясь усвоить все сразу, но иметь в виду в определенное время всегда только одну из них, и только тогда, когда я бы овладел ею, переходить к другой, и так далее, пока я бы не прошел все тринадцать. Так как, однако, приобретение некоторых из этих добродетелей могло бы также облегчить приобретение известных других, то я расположил их с этой целью в той последовательности, как они выше приведены. Умеренность во главе, так как она служит для того, чтобы доставить голове ту свежесть и ясность, которая совершенно необходима там, где нужно соблюдать постоянную бдительность и быть настороже против неустанной притягательной силы старых привычек и власти постоянных искушений. Если умеренность приобретена и укреплена, то молчание будет легче. Мое желание, однако, было направлено на то, чтобы вместе с приростом добродетели одновременно приобрести и познания, и так как я уяснил себе, что эти познания в разговоре легче приобретаются путем употребления ушей, чем языка, и хотел поэтому порвать с одной приобретенной мной привычкой: именно с привычкой болтать, острить и шутить, что делало меня приемлемым лишь для пустого общества, то я отвел Молчанию второе место. Я ожидал, что эта добродетель и следующая, Порядок, предоставят мне больше времени, чтобы я мог преследовать мои цели и мои занятия. Решимость, раз сделавшись привычкой, удержала бы меня твердым в моих стараниях завоевать все далее следующие добродетели: Невзыскательность и Прилежание должны были бы освободить меня от остатка моих долгов, обеспечить мне благосостояние и независимость и сделать для меня тем более легким осуществление Правдивости и Справедливости и т. д. В предположении, что, согласно совету Пифагора в его „Золотых Стихах“, оказалась бы необходимой ежедневная проверка, я изобрел нижеследующий способ осуществить эту проверку.
Я сделал себе маленькую книжку, в которой я каждой из добродетелей отвел одну страницу, разлиновал каждую страницу красными чернилами так, что одна имела семь полей по одному на каждый день недели, и обозначил каждое поле начальными буквами дня. Эти поля я перерезал накрест тридцатью красными поперечными линиями и поместил у начала каждой линии начальные буквы одной из добродетелей, чтобы на этой линии и в соответствующем поле отмечать черным крестиком каждую погрешность, в которой я, по точной проверке с моей стороны, в тот день провинился против соответствующей добродетели.
Я вознамерился следить за каждой из этих добродетелей по порядку в течение недели. Так, в течение первой недели я главным образом имел в виду избежать всякого, хотя бы самого незначительного, прегрешения против Умеренности, предоставляя остальные добродетели их обычной судьбе и только каждый вечер отмечая ошибочные поступки дня. Если я поэтому в первую неделю мог, таким образом, оставить мою первую, обозначавшую „умеренность“, линию свободной от черных точек, то я принимал, что привычное упражнение этой добродетели так усилилось, а ее противоположность так ослаблена, что я мог отважиться распространить свое внимание на одновременное наблюдение за
