— Hy!
— Перешел через границу из Грузии.
— Как, где и с кем связался из руководства боевиков для зачисления на свою должность?
— Здесь, в Сельментаузене, есть человек, через которого я связался с Амиром.
— Кто этот человек?
— Этого я вам сказать не могу.
— Сколько с тобой из Грузии пришло боевиков?
— Двенадцать.
— Где они?
— Почти все погибли под Улус-Кертом.
— Схроны?
— Этого я вам говорить не буду.
— Я же тебя сейчас расстреляю!
— Как Аллаху будет угодно.
Романов отвернулся от боевика и связался по рации с Самойловым:
— Что у тебя?
— Порядок. Взял четверых.
— Арабы есть?
— Есть. Двое.
— Трупы боевиков?
— Есть несколько трупов, сейчас занимаемся их сбором…
— Понял. Арабов в отряд, остальных к Аллаху. Как понял?
— Хорошо понял.
— Конец связи.
— Конец связи.
Романов снова повернулся к арабу:
— Где вы храните оружие и боеприпасы?
— Бисмилла Алла-Акбар… — затянул араб.
Олег перевел:
— Восхваляет Аллаха.
Романов оценивающе посмотрел на Нартова, и устало сказал:
— Кончай его. Этот араб никакого интереса для ГРУ не представляет…
Май-оол ударил араба ногой в спину, и тот завалился на землю. Видимо, поняв, что сейчас с ним будут делать, закрыл голову руками и начал цитировать суры из Корана.
— Чего ты ждешь, лейтенант? — спросил Романов. — Убей его.
Олег отступил на пару шагов и помотал головой:
— Я не палач…
— Что? Опять рецидив пацифизма? Надо было тебе показать трупы десантников. Посмотрел бы что они, вот эти боевики, с ними сделали…
Олег покачал головой:
— Я не палач…
Романов повернулся к сержанту:
— Давай, сержант…
Разведчик вскинул автомат, и выпустил длинную очередь в лежащего боевика. Олег видел, как спина араба покрылась маленькими дырочками, тело задергалось, подпрыгивая от мощных ударов автоматных пуль. Сержант повернулся к Олегу:
— Вот так, товарищ лейтенант. A вы боялись…
— Да пошел ты, урод… — не думая, отозвался Олег.
Сержант расхохотался. Романов покачал головой:
— Олег, это война. И чтобы выжить, ты должен уметь делать это…
Нартов сплюнул. Он еще не пришел в себя от лицезрения убийства. Лицо его было бело, как лист бумаги, дыхание срывалось, в горле пересохло.
— Тела грузите на лобовой лист! — приказал Романов и пошел к боевой машине, которая так и стояла там, где ее оставил Олег.
Олег тоже пошел за командиром, ожидая услышать от того еще много разных слов, но Романов шел молча.
— Два трупа, — сказал Романов Кириллову. — Боевики…
Наверное, Саша понял, что произошло в кустах, и сказал Романову:
— Это же был пленный!
Романов, не поворачиваясь, отозвался:
— У него были ранения, не совместимые с жизнью. Что бы ни мучился, пришлось помочь…
Олег посмотрел на Романова. Тот, как ни в чем не бывало, вытащил из-за пазухи карту и рассматривал местность.
— Хотя, в таком случае, не надо тратить на него лекарства… — задумчиво произнес Кириллов.
Олег посмотрел на врача. Наверное, все-таки Саша был в чем-то прав. Принесли трупы. Их уложили на лобовой ребристый лист. Рядом положили два автомата, которыми были вооружены боевики. Автоматы, как показатель результативности работы отряда, представляли куда большую ценность, чем трупы.
B том месте, где вертолеты накрыли боевиков, работали десантники. Им тоже нужны были трофеи, и они бегали по полю и собирали оружие убитых боевиков. Старлей-десантник радостно сообщил Романову, что уже собрал три автомата, пулемет и гранатомет. Романов покривился, но промолчал. Пусть и десантники берут «результат»…
Вернувшись к исходной позиции возле околицы деревни, Романов приказал спешиться, а сам, прихватив Нартова, подошел к Иванову, возле которого уже стояли пять чеченцев престарелого возраста, с седыми бородами и глазами, много повидавшими в этой жизни.
— Здравствуйте, — поздоровался Романов.
До того, как Романов подошел к чеченцам, издалека было видно, что они что-то пытаются объяснить Иванову, а на лице Глеба было написано, что еще пять минут такого разговора и он просто начнет бить лица стариков прикладом своего автомата.
На приветствие Романова чеченцы только повернулись и никак не отреагировали.
— Что за базар? — крикнул подполковник и, хоть на нем не было видно погон, чеченцы мгновенно определили в нем руководителя.
— Зачем мужчин убили? — спросил один из чеченцев, махнув рукой в сторону, где вертолетчики накрыли боевиков.
— Кого убили? — переспросил Романов.
Нартов незаметно спросил Иванова:
— Глеб, кто это?
— Это старейшины Сельментаузена, а тот, который говорит, Леча Даудов — глава местной администрации. Он тут самый главный.
— От нас глава или от боевиков?
— От нас… или от них. Черт его разберет.
— Кого убили? — повторил Романов свой вопрос.
— Наших мужчин из села, — сказал Леча.
— Иди сюда! — Романов быстро ухватил Даудова за плечо и поволок к носу БМП, где лежали два трупа. — Эти люди родом из твоего села? Так?
— Эти? — Леча мгновение рассматривал убитых в лица. — Эти нет.
— Правильно. Потому что это бандиты-наемники, которые приехали сюда из других стран. A ты их пригрел, выкормил, предоставил крышу над головой. Неделю назад ты мне сказал, что в твоем селе боевиков нет и быть не может. Ты мне дал слово, что ни под каким предлогом не допустишь в свое село боевиков. A ведь слово мужчины на Кавказе — крепче любого камня! Что, получается, что слово горца все-
