пульсу и, по усмотрению медика, термометрией; китайцев же — по пульсу и обязательной термометрией. Пассажиров остальных вагонов проверяли по пульсу и, при малейшем подозрении — термометрией; китайцев же термометрировали всех поголовно.
Для сведения властей тех мест, куда следуют пассажиры из Владивостока, при осмотрах на станции Угольной, на их личных документах ставился специальный штемпель. Тут же проверялись штемпеля об осмотре и от предыдущих пропускных пунктов (Никольск-Уссурийский, Владивосток; рис. 89).
89. Штемпель о проведенном осмотре на пропускном пункте
Организация санитарной охраны морской границы. Еще до появления первых случаев чумы во Владивостоке японское командование сообщило ОСИК, что в южных китайских портах вблизи города Чифу и в окрестностях Циндао, с которыми порт Владивосток имеет постоянное пароходное общение, существует чума. Из указанных портов и вообще с Шандунского полуострова в порт Владивосток на пароходах передвигается большое количество китайских рабочих, то для Владивостока открылась серьезная опасность заноса чумы и по морским путям сообщения. Такое обстоятельство вынудило ОСИК принять меры по охране морских границ республики. В неэпидемическое время санитарная охрана морских границ находилась в ведении врачебного инспектората и осуществлялась через два постоянных специальных учреждения: Брандвахту (сторожевое военное судно при порте) и Морскую санитарно- наблюдательную станцию.
Ввиду отсутствия за последние 4–5 лет достаточных средств на содержание и ремонт станции, она пришла в упадок и не функционировала. Брандвахту, существовавшую на пароходе «Маньчжурия», командующий сибирской флотилией без ведома ОСИК перевел в Морской штаб, что равносильно было ее упразднению. Таким образом, перед ОСИК встал вопрос о восстановлении этих учреждений. Так как врачебно-инспекторская часть в то время находилась в ведении отдела народного здравия областного земства и заведовал этой частью доктор Г. Попов, то ему ОСИК было поручено привести организацию по санитарной охране морских границе в «действенное состояние», выработать соответствующий план мероприятий и предоставить «сметные соображения на этот предмет». Была восстановлена деятельность брандвахты на пароходе «Илья Муромец» (16 мая 1921), затем — Морской санитарно-на-блюдательной станции (морской карантин), и, наконец, еще было организовано, как временное учреждение, санитарно- пропускной пункт на берегу бухты Золотой Рог (расформированы 1 июля 1921 г.).
Деятельность городских санитарно-эпидемических участковых организаций. Была очень затруднена из-за того, что объектом их работы являлось некультурное и грязное китайское население, не знающее русского языка и живущее в таинственных кварталах, набитых различными притонами. Сразу же выяснилась непригодность для борьбы с чумой «холерной разбивки» города на участки. Для «холерной разбивки» требовалось сосредоточить внимание на источниках водоснабжения, свалках и съестных припасах. Чума же развивалась «гнездами» в кругу тесных людских скоплений. Это привело к тому, что на одних участках практически не было работы, на других же персонал просто не мог справиться с возложенными на него обязанностями.
Работа участкового персонала заключалась в следующем:
1) ежедневно, до 6 часов утра персонал, снабженный специальными удостоверениями, выходил на свой участок и обходил дома, подозрительные по чуме, особенно китайские ночлежки;
2) внушающих по виду подозрение китайцев термометрировали и, при повышенной температуре, отправляли в чумной городок;
3) при обнаружении выброшенного трупа выясняли, откуда он мог быть выброшен, и такие дома проверяли заново;
4) выявляли объекты для ночных облав летучего отряда;
5) вели учет движения населения, особенно китайцев, проверяли правильность записей в домовых книгах и выясняли местожительство вновь прибывших и непрописанных.
Для работников участков были предприняты строгие меры специальной техники безопасности, включая разделение помещений на «грязные» и «чистые» зоны. Возвращавшийся персонал проходил в здание через отдельный вход на закрытую стеклянную веранду, здесь он снимал и сбрасывал в кадки с дезинфицирующим раствором рабочие костюмы. Оттуда, через особую дверь, он шел во вторую комнату, где мылся под душем и, наконец, в третью, где одевался в чистый костюм и, оттуда опять через особую дверь уже выходил на улицу или в жилое помещение.
Летучие отряды. Занимались уборкой трупов с улиц, обследовали выявленные очаги чумы, осуществляли внезапные ночные налеты на неблагополучные районы.
Константин Аристархович Коровин. Бывший каппелевский офицер – отвечал за работу автотранспорта Чумного городка.
Дезинфекционные отряды и дезинфекция. Ощущался значительный недостаток дезинфицирующих веществ, гидропультов, паровых камер. Дезинфекционные мероприятия удавалось в удовлетворительном объеме осуществлять только на территории чумного городка. Предварительная дезинфекция при выездах за больными и трупами проводилась обычно летучим отрядом с помощью гидропультов.
Обсервация. Осуществлялась так называемым домашним методом. Специальный персонал обходил дома и осуществлял термометрию лиц, бывших в контакте с больными чумой. Другой формой обсервации был вывод жителей в особые обсервационные вагоны (чумной поезд на станции Угольной, Никольско-Уссурийский обсервационный пункт, военно-санитарный поезд № 101/11) и в лагеря (обсервационное отделение чумного городка). Все лица, назначенные в обсервацию, проходили сначала через вагон-баню, после которой получали чистое казенное белье, халаты и только тогда пускались в вагоны. Собственные их вещи шли в паровую дезинфекцию. Срок обсервационного наблюдения составил 8 суток, затем перешли на 5 суток. Если человек, подозрительный на чуму, оказывался здоровым, то всех задержанных из-за него в обсервацию отпускали раньше этого срока.
91. Санитарный автомобиль летучего отряда доставляет из одного из кварталов Владивостока подозрительного по чуме китайца
Изоляция. В изоляторы помещались температурящие больные из распределителя, у которых не выявлялись признаки чумы, например, кашель с кровавой мокротой, либо в мокроте не обнаруживали возбудитель чумы — таких сразу везли в чумной барак (рис. 91). Продолжительность пребывания в изоляторе составляла 5 суток. Через владивостокский изолятор прошло 369 человек, выписано здоровыми «по домам» 41 человек; умерли в изоляторе 46 человек; отправлено в чумной барак 282 человека.
Сжигание трупов. В эпидемию 1921 г. к сожжению трупов в крематориях пришли не сразу, первое время их заменяли особого построения костры. Но даже когда уже были построены крематории, на кострах сжигались тела заразившихся и умерших от чумы медицинских работников — так были сожжены останки сестры милосердия Даниленко, санитара-студента Хазова и других. Всего было построено два крематория: один — в Никольске-Уссурийском, второй — наиболее удачный — был построен по проекту инженера Черногубова в самом чумном городке. Вместимость печи составляла 15–20 трупов, в день сжигалось до 65 трупов. За все время эпидемии 1921 г. похоронным отрядом чумного городка (на кострах и в обоих крематориях) было сожжено 647 трупов (209 — умершие во Владивостокском чумном госпитале, остальные подобраны на улицах и в окрестностях города). Из них: китайских — 629; европейских — 18 трупов. Сожжение одного трупа обходилось в 11 рублей.
Помощь иностранных государств. Все китайское участие выразилось, в общем, едва ли не в одном беззаботном резюме, приписываемом административно высокой китайской персоне, что-де: «Китайски люди шибка много есть!»
Более сознательно и по-европейски отнеслись к борьбе с чумой корейцы. Правда, корейская колония
