Мой взгляд сроднился с гладью стекла, за которым зима из январских туч крошит белый песок. Тревога давит висок. Как много дыма ушло из-под выдохов дней, как хочется к ней… И кто бы дал мне ответ, какой длины стена от нее до меня. Давно изучен каждый штрих, давно изучен каждый шорох. Мой невидимый старик сушит слезы, будто порох. Заменив окно на потолок, зрачок застрял на паутине. Ты не видишь, как на дно идет мое: «Нет, не покинет». На циферблате число стрелки взяло в плен — это предел. День уткнулся в восток на старте и слег. Вздремнуть бы часок. Но мысли и слух забыли про сон — ждут в унисон. Слепое окно в своей немоте твердит о тебе. Давно изучен каждый штрих, давно изучен каждый шорох. Мой невидимый старик сушит слезы, будто порох. Заменив окно на потолок, зрачок застрял на паутине. Ты не видишь, как на дно идет мое: «Нет, не покинет…» 1994 (альбомы «НЕУЖЕЛИ НЕ Я», «ЖИВОЙ», «КРУГОСВЕТКА»)
* * * Иногда ожидание бывает настолько сильным, что начинаешь вслух считать секунды, а взгляд застревает в одной ничем не примечательной точке. Ты цинично убиваешь время в себе.
Семь городов
(Текст — С. Сурганова)
Я хочу поскорее отсюда уйти. Ты забудешь меня, как только выключишь свет. Похоронишь в сиреневых мыслях покой и вернешься к подстилке своих новых побед. Я хочу поскорее закрыть на замок двери всех квартир, дома всех городов. Положить на любимые плечи руки, дать понять всем, что мы не нуждаемся в звуке. Зачеркнула полнеба параллель проводов. Из окна твоего — только горы преград. Пепел мною сожженных семи городов не дает мне вернуться отсюда назад. На чужих колках твои натянуты струны. Ты пытаешься петь холодным камням. Тот, кто создал меня, нас с тобою разрушит. Плата будет под стать вместе прожитым дням. Я хочу поскорее отсюда уйти. Мне не верится в то, что мы можем пропасть. Мне так трудно привыкнуть беречь козыри, мне так трудно подкидывать каждому в масть.
