чтобы расслышать, о чем она говорит.
– Мы с тобой поедем в машине, возле Любушки, доченька.
Доченька? Андрей дернулся, словно ему причинили внезапную сильную боль. Вот оно что! Доченька! Значит, эта женщина – Зоя Иконина. Значит, Алена все-таки в курсе. Но зачем тогда она рассказала Александре эту фантастическую историю? Что вообще происходит, черт возьми?!
Гроб установили на машине, помогли забраться в кузов Икониной и Озерской. Они сели прямо на пол, застеленный ковром. Алена выглядела так, как будто вот-вот потеряет сознание. Зачем она сюда пришла? Что все-таки и до какой степени ей известно?
Грузовик дернулся, Иконина крепко сжала Аленину руку, погладила по плечу, ласково, утешающе. Почему она ее утешает? А Озерская так и сидит, бледная, отрешенная, на грани обморока. Не похоже это на какую-то злокозненность, совсем не похоже. Да Алена вообще хорошая девочка! Тогда, полгода назад, когда он увидел ее первый раз, такую же подавленную и несчастную, ему ужасно захотелось ее защитить, срочно, немедленно что-то сделать для нее, такое, чтобы раз и навсегда прошли все ее несчастья. Она ему напомнила Настю, только на несколько лет моложе. Что же потом произошло? Почему он так враждебно стал к ней относиться?
То и произошло, что не смог защитить. Да мало того, помог этому подлецу Генриховичу, начальнику службы безопасности ее отца, Алену арестовать. Угрызения совести его мучают, неискупаемая вина, оттого и злится на Алену, оттого и относился к ней враждебно. Да ведь он подспудно хочет, чтобы Алена оказалась виновата, оказалась преступницей, совершила подлость. А она ни в чем не виновата, ну разве не видно это по ее лицу?
Грузовик тронулся, автобус завелся и тоже поехал. Андрей сел в машину и двинулся за похоронным эскортом.
… Никто не знал, почему это кладбище называют в городе Польским. Никогда никаких польских поселений в округе не было. И хоронили здесь вовсе не по национальному признаку, а просто неимущий люд. Скорее его можно было бы назвать кладбищем для бедных. Огромная территория, огороженная забором, простые кресты на неухоженных могилах или металлические памятники, большей частью заржавевшие, незаасфальтированные дорожки. Всюду запустение, пренебрежительное отношение к смерти. Даже деревьев почти нет, хотя кладбище старое.
Грузовик со скорбным грузом остановился у ворот, на территорию заезжать не стал. Гроб подняли и понесли четверо мужчин в черных костюмах и резиновых сапогах. Снова пьяно, нестройно заиграл оркестр. Похоронная процессия двинулась за кладбищенские ворота.
Андрей остался в машине, рассудил, что на похоронах ему присутствовать совсем не обязательно и что на кладбище с Аленой ничего случиться не может. На душе было тоскливо – эти странные, нищие похороны его расстроили. И Алену отчего-то стало невыносимо жалко, совсем как тогда, в первую их встречу, полгода назад.
Андрей откинулся на спинку сиденья и приготовился к долгому ожиданию. Сколько времени займет похоронный ритуал? Минут сорок, наверное, не меньше. Он представил, как Алена идет под руку с Икониной по раскисшей кладбищенской дорожке. О чем она думает? Понимает ли, что происходит? Вот дошли до места. Разрытая могила пахнет жирной землей. Страшно, тоскливо. Заунывно играет оркестр. Что ему делать? Может быть, стоит поговорить с ней откровенно? Громко, разъяренно каркнула ворона, будто злая баба прикрикнула на своего непутевого пьяницу мужа. Кладбища Андрей никогда не любил, а это было даже и не кладбище, а место для утилизации мертвой человечины: закопал, вбил крест, словно кол, и забыл. Вряд ли здесь мертвых навещают родственники. Зоя Иконина, наверное, точно не станет навещать свою Любу. Зачем ей мертвая дочь, которая даже не дочь, когда у нее теперь есть настоящая, живая?
Подлые мысли надо гнать прочь, ну чего он опять заводится? Алена – просто его новое задание, и совсем не важно, как он к ней относится. Да, отношения сложные, противоречивые, но нужно через это как-то переступить. Позвонить, что ли, Насте, чтобы отвлечься?
Андрей достал телефон, стал набирать Настин номер, но тут увидел Озерскую. Она выбежала из кладбищенских ворот, в состоянии явно невменяемом, огляделась и направилась к дороге. Ну что там, на кладбище-то, могло еще случиться? Догнать, расспросить? Выйти наконец из подполья? Эта дурацкая игра в прятки начинает серьезно действовать на нервы.
Алена быстро шла вдоль дороги. Андрей немного подождал и медленно двинулся за ней – обнаруживать себя сейчас нельзя, она в таком состоянии, что наверняка не захочет с ним откровенничать, лучше проследить, куда и зачем Алена направляется, и быть начеку. В конце концов, вмешаться он всегда успеет.
Так он думал, пока они двигались по прямой, но вот начались дома, Алена вдруг резко взяла в сторону и вбежала в какой-то узкий переулок. Тут ему не проехать. Андрей остановился, вышел из машины, решил преследовать ее пешком. Но пока он все это проделывал, потерял девушку из виду. Бросился искать – бесполезно: ни в этом переулке, ни в соседних ее не было. Поплутав некоторое время, Андрей вернулся к машине. Здесь ее не найти, надежда одна: подождать возле автобусной остановки – благо здесь она только одна, – рано или поздно Алена должна к ней выйти, потому что никаким другим образом в город ей не выбраться. Разве что такси вызовет. Но это проблематично: для этого нужно назвать адрес, а какой адрес она назовет? Если Алена сбежала с кладбища, вряд ли последует к дому Икониных.
Расчет оказался верным: минут через десять Алена появилась на остановке. Выглядела она уже не такой испуганной. Подошел автобус, но Озерская в него не села. У Андрея опять возникло желание расконспирироваться, поговорить с ней начистоту и отвезти домой, и опять это желание он в себе поборол: сейчас не время, здесь он ее не потеряет, все вокруг прекрасно просматривается.
Зазвонил мобильный. Алена достала телефон, Андрей напрягся, стараясь услышать, о чем она станет говорить. Но проезжающий мимо транспорт совершенно заглушал ее слова, до него долетела только одна фраза: «Ты уже вернулся из Египта?» Ага, значит, это она с мужем – вернулся и сам позвонил. Подъехало такси. Алена сунула мобильник в карман и поспешила к машине.
Район, в котором они оказались, напоминал городок Светлогорск, а улица Зелинского была родной сестрой светлогорской улицы Патриса Лумумбы, где проживали Аристовы. Алена вышла из такси, осмотрелась, приблизилась к дому, постояла с минуту у первого подъезда, но не зашла, а направилась к соседнему. Андрей понял, что здесь она впервые, приехала по адресу, который ей продиктовали. Вот теперь-то нужно быть начеку – очень возможно, что это ловушка. Звонил Валерий, а от него можно ждать любых гадостей.
Озерская скрылась в подъезде, Андрей, выждав несколько секунд, осторожно двинулся за ней. Он слышал ее шаги наверху. Третий этаж, четвертый… На пятом, последнем, она остановилась. Андрей перегнулся через перила и со своего, четвертого, увидел, что стоит Алена возле сорок пятой квартиры и чего-то ждет. Простояв так в нерешительности некоторое время, она вдруг толкнула дверь и вошла в квартиру – не заперто, значит. Плохо. И вообще все плохо. Может быть, не только ловушка, может быть…
Андрей поднялся к сорок пятой квартире, прижался ухом к двери, прислушался. Пока все тихо – ни криков, ни звуков борьбы. Голосов, правда, тоже не слышно, словно там никого нет. Войти или еще подождать? «Поспешишь – людей насмешишь» – почему-то вспомнилась дурацкая пословица, ее любила к месту и не к месту повторять их первая учительница.
Андрей спустился на этаж ниже и стал ждать дальнейшего развития событий.
Дверь наверху вдруг резко распахнулась, по лестнице побежали быстрые шаги. Андрей бросился вниз и едва успел спрятаться за какой-то железной будкой, как из подъезда вылетела Алена. Выглядела она ужасно: хуже, чем на похоронах, хуже, чем когда сбегала с кладбища – если тогда лицо у нее было как за минуту до обморока, сейчас казалось, что она внутри обморока. К груди она прижимала какой-то довольно массивный предмет – то ли подсвечник, то ли еще что-то в этом роде. Алена быстро огляделась по сторонам, быстро пошла, почти побежала за угол дома. Здесь был тихий переулок, ответвление от основной улицы. Андрей машинально посмотрел на табличку – Березовый переулок.
Видно, что-то на него нашло, что-то случилось с головой – нормально соображать она перестала. Потому что, вместо того чтобы окликнуть Алену, вмешаться, наконец, он продолжал играть в конспирацию: крадучись следовал за ней на довольно большом расстоянии, боясь обнаружить себя, и ничего не предпринимал.
