Сказать по правде, предложение Отморозка меня не вдохновило вообще. Сидеть в одной хате с… Кем теперь была Настя? Саня утверждает, что она «отходит», что ей лучше, но… Но нужно же реально смотреть на вещи… Нет, наверное, нужно как-то выбираться из этой ситуации. Что у меня, дел срочных не может быть? Отморозок и сам странный до невозможности, небось, хорошенькую дозу хватанул, не в себе он — это явно… А мне-то что делать?
Я уже прикидывал варианты, как мне с наименьшими потерями выбраться на волю, и вдруг…
Она подошла совсем близко. Протянула тарелку с кусочками жареного сала. Неловко протянула, как тяжело больной или ослабевший человек… И тут я разглядел её лицо. Осунувшееся, похудевшее, невыразительное. Но глаза — глаза Насти жили. Отморозок не соврал. В них был огонёк, слабый, беззащитный какой-то, но — живой…
— Ку-шай, К-кир… — с трудом, но отчётливо произнесла Настя.
И в эту секунду я понял, что не смогу бросить их.
— Ладно, Сань… Останусь на завтра. Давай прикинем, что и как…
Саня ушёл ранним утром. Я даже не заметил, как. Хотя спал, в общем-то, погано. Отморозок уступил мне свой диван, а сам улёгся на полу, закутавшись в ватник. Насте досталась единственная порядочная кровать в доме — та, где когда-то спала Санина мать.
Мне полночи снилась какая-то муть, но под утро, когда я уж надумал подыматься, вдруг накатил мощный цепкий сон, и я провалился в него, как в яму. Минут двадцать я лежал, не желая вставать с постели. Всё же диван, пусть и старый, — гораздо лучше ночёвок в Зоне, где вообще спать не рекомендуется настоятельно.
Настроение было бы вовсе радужным, если бы я не вспомнил, для чего я здесь. Настя. Настя, которая немного… не в себе. Я должен следить за ней. Мысль эта сразу же испортила мне настроение. Я не знал, чего ожидать от… существа, которое теперь неподвижно лежало на кровати. Вчера мне показалось, что Настя… Что в её глазах осталось что-то живое… Но сегодня сомнения с новой силой обуяли мою душу.
Я оделся и направился на кухню, заглянув, впрочем, на Настину постель. Настя лежала не шелохнувшись. Её глаза были открыты… Спят ли они вовсе, эти… Я не знал. Никто не видел, чтобы мертвяки спали. Может быть, просто потому, что они быстро погибали в Зоне — в течение нескольких часов. Не были эти существа бессмертными, совсем не были. Да, возможно, они совсем не чувствовали боли — и потому никак не реагировали на попадание пули или укус твари. Если только эта пуля не пробивала мозг или позвоночник. Тогда они гибли. Почти как обычные люди. Потому что мертвяк — это не зомби из фильма ужасов. Это страшнее…
Я закурил. Вообще-то курил я редко: в Зоне это накладная привычка. И опасная, к тому же. Но теперь мне хотелось согреться и успокоится. Мне нужно было как-то провести этот день. С неподвижной Настей в единственной комнате… Не стану её будить. Если, конечно, она спит. Пусть лежит на своём месте, а я тут…
Отморозок предупреждал, чтобы я не пускал никаких гостей. Оставил свой «ТТ», десяток патронов. Я надеялся, что это не понадобится. Стрелять вне Зоны я не собирался. Мне хватало проблем и по эту сторону периметра. — — Ес-ть будешь? — от этого тихого вопроса у меня за спиной я чуть не свалился со стула.
Настя! А я ещё собирался сесть так, чтобы не поворачиваться к комнате спиной… Расслабился. Я обернулся.
Это была она. Теперь, при солнечном свете, который щедро проникал через окна хаты, я смог её разглядеть. Признаюсь, любопытство моё было даже каким-то болезненным: как будто я собирался рассматривать инвалида или редкого уродца. Всё-таки я никогда не наблюдал мертвяков так близко — на расстоянии руки…
Широкий домашний халат не мог скрыть сероватую кожу рук, вымытые, но местами сломанные ногти, впавшие щёки и медленные, неестественные движения. Впрочем, ничего ужасного в Насте я не углядел. Наверное, так мог выглядеть тяжело больной человек, стоящий на пороге своей смерти. Зрелище жалкое, щемящее, но не неприятное. Всё же это была Настя. Вернее, тень той Насти, которую я знал. Тихой, застенчивой девушки с очень любящим сердцем. Что бы не творил с ней Отморозок, но это определённо работало. Настя не была мертвяком. Уже — не была.
— Буду есть. Сделаешь, или помочь? — делано-бодро ответил я.
— Я са-ма.
Ну, сама так сама… У меня есть дела и поважнее, чем у плиты крутиться. Нужно за двором наблюдать. А то, мало ли какие гости пожалуют… Отморозок намекал, что визиты могут иметь место, и упредить возможные осложнения и было моей задачей. А денёк, по всей видимости, вовсе не обещал быть лёгким. К калитке Саниного двора кто-то приближался.
— Мне бабок не надо… — сталкер навалился на стол грудью, пристально вглядываясь в собеседника.
Тот, мощный, щетинистый, с шальными, опасными глазами, вытянул голову, повёл ею в сторону, будто освобождая шею от слишком жёсткого воротничка, и провёл пальцем по шраму, рассекавшему синюю татуированную шею.
— Чё ж тебе надо? — задушевно прошипел татуированный.
— Чё надо… Ты мне его на время дай, Шван. Ненадолго. На сутки. И всё.
Сталкер впился взглядом в лицо Швана. Тот хохотнул, но совсем невесело, встретил взгляд сталкера своим холодным, стальным взглядом, и снова повёл шеей.
— Ты и вправду «отморозок». Чего попроще проси…
— Или так, или никак, — Саня Мёртвый продолжал сверлить Швана взглядом.
— А нахер ты мне нужен, не задумывался? И без тебя сталков хватает…
— Ты что, первый раз в Зоне? Какой дебил в болото полезет? Кто сюда ходит, того в болото автоматом не загонишь. А с «зелени» тебе ж проку нет — и сам не выйдет, и нихрена не вынесет…
— Слышь, а ты сам-то выйдешь? — Шван придвинулся ближе: — за свою шкуру не дрожишь?
— Моя шкура — не твоя забота. Я не пироги жрать пришёл…
— А чего тогда?
— Неважно…
Шван задумался. Положение было непростое. С одной стороны, всё шло, как нужно: Отморозок появился, он был согласен работать. С другой стороны, отдавать арт никто не собирался. Такие артефакты в чужие руки не отдают. Даже на сутки. Даже на пару часов. Если Отморозок полезет в болото — пусть лезет. Если он сможет притащить Крыло, очень даже хорошо. Хотя тут — пятьдесят на пятьдесят. Не сможет он — пошлём другого. Найдутся идиоты. Хотя тут уж «расход» может быть немалым. Как бы то болотце и вовсе трупами не усеять… С девкой этой получилось не так, как задумывалось. Нужно было приструнить Блондина с Африкой, да поздно об этом… Хорошо ещё — Отморозок ни о чём не догадывается. И не должен догадаться… Шван полуобернулся к Майдану:
— Как там?
— Этот? Рекс его готовит. Заходил: комбез на него этот, «болотный», натягивает. Ну, с прибабахами…
— «Маячок» не выкинет?
— Не-а. Рекс сказал, что только вместе с комбезом. Да он не самоубийца, вроде…
— Чёрт его знает. Упустишь… Сам понимаешь.
— Да не вырвется. Я ребят расставил. Ну, да и скрутит его там — мама не горюй… Сам знаешь, от этой дряни никакой комбез не поможет. Хотя б из «поля» выбрался. Лезть за ним неохота… Да, Шван, новости плохие… Тут человечек стукнул — «эта» вроде в себя приходит…
Шван застыл от неожиданности,
— Да ну, брось…
— Да сам не верю, но с чего ему «свистеть»?
Шван на секунду задумался.
