Но картинка мне все равно не нравилась. Ох не нравилась!
В кои-то веки контролеры повадились в Ёлкин Лес?
Пока я решал, стоит ли пойти осмотреть трупы мутантов (в надежде поживиться щупальцами кровососов) или махнуть рукой и идти своей дорогой (что было бы мудрее), на вершине бугра внезапно вырос человек с бесшумной снайперской винтовкой ВСС – смертоносным «Винторезом» – наперевес.
Глаза человека были спрятаны под мощными пылезащитными очками, нижняя часть лица закрыта респиратором. Верхней одеждой незнакомцу служил черный плащ с капюшоном.
Это мог быть темный сталкер, и только он. Безумец, полумутант, добровольно избравший пожизненное заточение на территории Зоны. Такие, как он, образуют особый клан, живущий в заброшенных деревнях, на очень опасных уровнях. Клан темных преследует свои, непонятные нам, простым смертным, цели. Для достижения которых использует все доступные средства – а доступно им многое.
Впрочем, темные не беспредельничают. Или почти не беспредельничают. Поэтому я отношусь к ним все-таки лучше, чем к бандитам или отморозкам из «Свободы». Но – откровенно признаюсь – был бы очень рад, если бы Зона однажды разрешила их всех завалить. Это непросто, но, думаю, объединив усилия нескольких кланов и всех вольных ходоков, мы бы справились.
– Ты убил моего кровососа, – сказал темный, спускаясь с бугра ко мне. Винтовку он держал на предохранителе, но не могу сказать, что я был в восторге от встречи.
Сомнений не было: темный имел в виду того кровососа, который подорвался на моей мине и которого я вспоминал минуту назад, рассуждая о его связи с «колоколом».
– Извини. Я не знал, что кровосос – твой. – Я следил за тем, чтобы голос мой звучал твердо и уверенно.
– Того кровососа должен был убить я, – сказал темный. Он не стал подходить ко мне совсем близко, остановился метрах в семи.
Голос темного сталкера звучал глухо, но я прекрасно разбирал каждое слово. По-моему, он дублировал каждую фразу телепатически, чтобы до меня лучше доходило. Они, темные, так умеют.
– Он первым напал на меня. Спрыгнул с опоры ЛЭП.
– Я видел…
«Даже так? Впрочем, если он устроил себе огневую позицию где-то на верхушке подходящего дерева – почему бы и нет? Мог видеть и колокол, и кровососа. Туман, правда, должен был помешать… Но кто их, темных, знает? Видят же они, например, «волчьи слезы» метров за десять сквозь любые преграды… Может, туман им вообще не помеха».
– Ты застрелил контролера? – спросил я, решив перехватить инициативу в разговоре.
– Да.
«Ну тогда понятно. Кровосос управлялся контролером. Иначе черта с два он полез бы куда-то с рассветом. Контролер получил пулю из «Винтореза». После этого кровосос был предоставлен сам себе. Включились инстинкты, он понял, что голоден, – взял, да и прыгнул на меня».
– Я могу задать тебе еще вопросы?
Но вместо ответа темный достаточно бесцеремонно (что для этих полумутантов – норма) сообщил:
– Мне нужен пояс, который был на кровососе. Ты подобрал его.
Я молча достал из кармана рюкзака маленький продолговатый контейнер для всякого потенциально опасного, малоизученного, но некрупного хабара. Там лежал пояс, о котором говорил темный.
Я достал его. Пояс как пояс… Из грубой брезентовой ткани. Такие пожарники носят, что ли?
– Возьмешь? – Я протянул его темному. – Он осколками весь иссечен, не обессудь.
– Положи на землю, – попросил темный сталкер, и не подумав сдвинуться с места.
Я без всякого сожаления расстался с этой вещью.
– Ты ведь знаешь, что я взял «колокол»? – спросил я.
Сталкер утвердительно кивнул.
– Кровосос лез за ним? По указанию контролера?
– Нет. По указанию контролера кровосос повесил «колокол».
«Ага! Все-таки повесил!»
– А зачем он это сделал? – Я никогда не упускаю случая обогатить свои знания о Зоне. Даже если ради этого приходится вести разговоры с темным сталкером.
Для нашего брата сталкера знание – действительно сила. Сила колоссальная, которая помогает одолеть любого врага – подчас и саму смерть.
Удивительно, что еще находятся люди, которые этого не понимают!
– Я не знаю, – ответил темный сталкер.
Никогда не думал, что темные сталкеры могут чего-то не знать о Зоне!
– Ладно, извини тогда. Не буду надоедать расспросами. Я пойду, да?
– Если я узнаю, зачем кровосос повесил «колокол», тебе сообщить?
Невероятная любезность! Стоит ли соглашаться?
– Что я буду тебе должен?
– Думаешь, мне так сложно написать тебе короткую записку на ПДА? – Я был готов поклясться, что там, под респиратором, темный сталкер улыбнулся!
– Ну тогда заранее спасибо. Люблю, чтобы во всем была ясность! И – удачи!
– Удачи, сталкер.
Глава 6. «Лейка»
Когда я, небритый и хромой, с двумя рваными дорогами запекшейся крови на скуле, вошел в «Лейку», было за полдень.
Зеркало напротив входа с отвращением отразило мою некрасивую сталкерскую фигуру. Короткие ноги, длинное поджарое туловище, руки-плети с широкими грязными ладонями, сутулая спина человека, слишком много видевшего в этой жизни, мощная шея, а над ней – голова, небольшая, хотя и не слишком глупая. Длинные волосы собраны в конский хвост.
Лицо я сейчас описывать не стану. Пусть каждый нарисует себе обыкновенное мужское лицо на свой вкус.
Это я? Это я.
В «Лейке» я был единственным клиентом, что, учитывая время суток, совсем неудивительно.
Лишь три официантки (фартуки в горошек, декольте, каблуки) в компании моей Мариши о чем-то вяло сплетничали у дальнего окна. Бармен Любомир лениво инспектировал свое ликероводочное хозяйство с блокнотом в руках.
– Боже мой! Володька! Вернулся! – радостно воскликнула Мариша, заметив меня. Она вывернулась из-за столика, где ее товарки нехотя «наводили на резкость» (так на их языке назывался томный взгляд на самца), и, трагически сдвинув брови, бросилась мне на шею.
Глаза у Мариши были припухшими, а мордашка бледной.
– А я уже думала… Мало ли что… Волновалась!
«Не иначе, как и в самом деле волновалась», – подумал я, глядя на тщательно запудренные синяки под ее глазами.
– Мне даже ночью всякие ужасы снились. Будто зомби эти бросили тебя в сырую могилу и закопали. – Мариша хлюпнула носиком.
«Этак она сейчас заплачет!» – испугался я.
Бармен Любомир поймал мой ошарашенный взгляд и иронически улыбнулся в седые усы.
– Я ей говорил, чего волноваться? – сказал он. – Комбат, говорил, мужик тертый. Им смерть побрезгует, потому что он ей донесхочу глаза замозолил!
Улыбнувшись вполрта, я кивнул. Мол, замозолил, еще как.
– Мне бы перцовочки сто грамм… Замерз, как цуцик, – взмолился я, кое-как снимая с себя Маришеньку – расчувствовавшуюся, с красным от назревающего рева носом.
– Перцовочки? Можно! – ответил Любомир. – А как насчет поесть?
