высвободится. Проносишь ботинок вперед, пока он в воздухе – включаешь мокроступ. А по равновесию – вперед заваливайся, ну как на коньках.
Ага, легко сказать… На коньках… Совсем не так на твоих коньках. На коньках мы катаемся без тяжелого рюкзака за плечами, без автомата… А с такими разновесами вероятность завалиться на бок – процентов семьдесят.
От подошв мокроступов в ступни и выше, в колени, шло странное тепло. Нагревалась будто не поверхность кожи, а кровь в сосудах и капиллярах. Это тоже не придавало мне уверенности. Вроде так быть не должно. Все из-за этого Каменного Неба, черт бы его побрал…
Эх, была не была!
Я проделал все движения в точности так, как сказал Тополь. Но, увы, малость не рассчитал и вогнал с маху левую ногу в воду по щиколотку. После чего она завязла насмерть в стремительно загустевшей, отвердевшей воде.
Т-твою дивизию…
Я же говорил!
Короче говоря, пришлось Тополю возвращаться и мне ассистировать – его техника хождения по воде была в разы совершеннее моей. Но потом я кое-как освоился.
Взмок – как мышь. Устал – как собака. В общем, все из разряда «не было печали – черти накачали»!
До западного берега оставалось рукой подать, когда мой левый мокроступ отдал в ногу не только очередную порцию тепла, но еще и легкую, едва ощутимую дрожь.
Мы с Тополем как раз доковыляли до края затопленного кладбища техники. Там, в последнем ряду, под водой смутно угадывалась скорбная шеренга проржавелых автобусов «Икарус».
Кстати, здесь техника стояла поглубже, чем у восточного берега.
Крыши автобусов и грузовиков находились на глубине метр-полтора, а местами и все два.
– А ну-ка стой, – сказал я Тополю.
Тот, как и любой нормальный сталкер, без лишних вопросов подчинился.
Я покосился на детектор аномалий. Ну что? Да вроде чисто.
– Твой детектор что-нибудь показывает? – спросил я у Тополя.
– Абсолютно ничего.
– Абсолютно ничего, – задумчиво повторил я, как вдруг уже обе мои ступни почувствовали подозрительный зуд.
Такой зуд, как если бы… если бы, скажем, где-то под водой зазвонил мобильный телефон, поставленный на виброзвонок. Только телефон размером, положим, с полено. А то и с легковую машину.
– Почувствовал? – спросил я у Тополя.
– Да.
– Наши действия?
– Есть мнение, надо на все забить и идти к берегу.
– Согласен.
– Тогда пошли.
Мы не успели сделать и пары шагов, как дрожь стала такой сильной, что у меня застучали зубы.
– Самое странное, – сказал я, следя за тем, чтобы мой голос звучал как можно беспечнее, – самое странное в том, как оно распространяется, это воздействие. Потому что по всей логике…
Тополь мне вежливо, участливо кивал, как больному, а сам тянул с плеча «Грозу», снимал ее с предохранителя, проверял наличие патронов, возвращал на предохранитель, менял полупустой магазин на полный. Человек действия!
Не переставая говорить, я попробовал сделать шаг вбок. Вроде получилось и вроде бы даже дрожь стала послабее. Я тоже снял «Грозу» с плеча и жестом пригласил Тополя поближе.
– …Вот такие вопросы, друг мой, – закончил я свою речь о загадках природы, когда множество серебристых блесток, метнувшись из окон ближайшего «Икаруса», едва не заставили меня с перепугу выпустить в них треть магазина.
Это были мальки, всего лишь мальки какой-то безобидной рыбы вроде карася, как видно, напуганные невидимой опасностью.
Мальки так рьяно устремились к поверхности, что вылетели из воды. Они описали в воздухе блестящие дуги, и, шлепнувшись назад, зигзагом поплыли на восток – туда, откуда мы пришли.
– Давай-ка сюда. – Я сделал еще один шаг вбок. Дрожь там стала еще слабее. Похоже, я угадал верное направление.
Тополь, пристально вглядываясь в воду, охотно последовал за мной.
Так, бочком, бочком, мы постепенно удалялись от источника нехороших вибраций.
Неужели разойдемся тихо-мирно?
Неуже…
Рак-гороскоп грациозно выскользнул из-под «Икаруса» и, поднявшись поближе к поверхности, помахивая пышным хвостом, царственно уселся на крышу грузовика.
Одного взмаха клешни этого двухметрового чудища было достаточно, чтобы оставить человека без ноги. А то и без обоих.
– Это он, что ли, жужжал? – спросил Тополь, беря рака на мушку.
– Погоди стрелять. Раки вроде не жужжат. Боюсь, мы имеем дело с припять-плавунцом…
– По-моему, его проще завалить, чем думать.
– Тебе бы только валить, солдафон… Это крупный рак, очень крупный. Думаю, ты его только поцарапаешь.
– Ну и?
– Знаешь что, а давай мы его просто напугаем.
С этими словами я взял РГД, снял с нее осколочную рубашку и швырнул гранату так, чтобы она упала между нами и раком. Но – поближе к раку, само собой.
Бу-бум-м!
Сработало! Зверюга, перепугавшись до смерти, юркнула в достаточно широкий просвет между двумя «Икарусами» и была такова.
– Так кто же все-таки жужжал?..
Я не успел ответить Тополю, ибо из враждебных глубин озера поднялся…
О нет, только не это!..
Водянка-сварщик!
Господи Иисусе, ну зачем здесь я? Лучше бы здесь был некробиотик Трофим! Значительно лучше! Вот кто всю жизнь мечтает о встрече с этим экзотическим мутантом!
О да, в ту минуту я понял рака-гороскопа. Действительно, даже монстр с метровыми клешнями почтет за лучшее держаться подальше от мутировавшего водяного паука величиной с письменный стол! Паутинные железы которого преобразованы в две форсунки, распыляющие невероятно едкую кислоту, по своей природе близкую к «студню» – пресловутой аномальной субстанции, одинаково легко пожирающей и сталь, и кевлар, и живую плоть!
Только кислота, которую выделяет паук-мутант, не полностью растворяет все эти материалы, а лишь временно их разжижает. Так что паук может, орудуя челюстями, задними лапами и подвижным брюшком с паутинными железами, намертво склеивать, считай – сваривать разные предметы друг с другом. Я, например, как-то видел его подводное жилище, сваренное из трех кабин тракторов – более чем впечатляет!
Вопрос лишь в том, на кой ляд водянке-сварщику потребовалось вылезать наверх. Он есть хочет или…
Или его самого что-то спугнуло?!
Кстати, к вопросу о спугнуло. А будем-ка мы экономить патроны…
Я со вздохом вытащил вторую РГД.
Удивительно, но повторить фокус удалось: получив тяжелую оплеуху гидроудара, водянка-сварщик
