А еще я подумал: «Срочно надо что-то предпринять!»
В качестве первого шага я запер за собой дверь в комнату Лейлы, спрятал в дорожную сумку интроочки и вытер образовавшуюся на полу под дверью в будуар лужицу…
Шпионы – такие же люди, как мы. По крайней мере ненамного умнее.
Вроде бы именно эту нехитрую мысль талдычат во всех адвентюрах про шпионок и шпионов. И слабости у них человеческие. А просчеты-то и вовсе детские.
И все-таки когда я столкнулся с этой братией сам, то не поверил.
Подростковый миф о всемогущих и всеучитывающих резидентах растаял как дым. Мне даже стало немного обидно. Нам всегда обидно, когда ветшают наши мифы.
Короче говоря, видеопамять входящих сообщений Лейлой даже не была заблокирована. Может, забыла. А может, и вовсе никогда не умела этого делать. Так или иначе, я быстро обнаружил и прокрутил разговор Лейлы с центаврианцем.
Беседа имела место прошедшей ночью в 3.23 по местному времени.
Она говорила с подельником из своего розового будуара. Впрочем, могла бы говорить и из гостиной. Мы с Джонни были так увлечены друг другом, что, наверное, проморгали бы и высадку кровернов.
– Йом? Тебе хорошо меня слышно, Йом? – Лейла пыталась перекричать помехи.
– В чем дело, госпожа Лейла? – спросил центаврианец прохладным тоном, когда изображение наконец установилось. – Я же просил не беспокоить меня без особых обстоятельств!
Этот самый Йом (так вот, значит, как его зовут!) находился в кэбе.
На заднем плане мелькали хорошо освещенные окрестности, смутно напомнившие мне въезд в Марсианский национальный парк. Тот самый, где имеется знаменитая популяция летающих драконов, эндемиков планеты Сира.
– Тебе лучше завтра ко мне не приходить, – быстро сказала Лейла.
– Неужели нет ничего нового? Так, госпожа Лейла, у нас с вами дела не пойдут… – Центаврианец вздернул свои белесые брови и наморщил высокий лоб.
– Очень даже есть, – поспешила заверить центаврианца Лейла. – Новое есть! Один корветтен-капитан, один премьер-лейтенант и один сквад-мастер. И все это за четыре дня!
Лейлу распирало от гордости.
– О-о! Это очень хорошо! – оживился центаврианец. – Какая в таком случае проблема?
– У моей подруги сейчас живет один тип…
– Что за тип? – насторожился Йом.
– Да так… один придурок… клиент.
– Он не опасен?
Лейла расхохоталась.
– Да когда я на него парализатор наставила, он просто в штаны наложил! Он вообще ничем, кроме жратвы и секса, не интересуется. Штурмовой пехотинец. Рядовой…
– Так бы сразу и сказали, госпожа Кахтан, – захихикал центаврианец, вроде как ему «все понятно».
– Поэтому я и говорю, не нужно ко мне заходить. Давайте встретимся где-нибудь в городе. Не то нарветесь на этого дебила.
– Разумно, госпожа Лейла, разумно. Четыре часа дня – вас устроит?
– Годится. Как раз буду с работы идти…
– Тогда договорились. На детской площадке, что возле «Макарры». Встретимся под Волшебным Деревом, – сказал центаврианец. – И еще одно. При людях лучше не называйте меня Йом, госпожа Лейла.
– А как лучше, Хоми?
– И Хоми тоже не называйте. Лучше вообще меня никак не называйте…
Экран погас.
– Повторный просмотр записанного сообщения? – предложил приятный женский голос.
– Не надо, – буркнул я.
Что я, спрашивается, склеротик, чтобы не запомнить такую элементарную информацию?
В целом просмотренный ночной разговор лишь укрепил меня в мысли, что мои догадки верны.
Лейла производит психосканирование предварительно заклеенных офицеров. Затем при помощи психотранслятора вводит им в башку воспоминания о сеансе сумасшедшей любви с кучей порнофокусов, потом – колет своим подопытным кроликам ксеноверин. А после складывает инфокристаллы с результатами психосканирования участков так называемой новейшей памяти в тот самый мелодичный контейнер из-под клубники и передает их центаврианцу.
Тот ей за это дает бабки. А может, расплачивается с ней своей неземной любовью. Впрочем, что-то непохоже…
А уже потом, продолжал размышления я, в каком-нибудь уютном подводном бастионе кровернов под вывеской «Департамент Истребления Однодышащих» результаты этого психосканирования аккуратно анализируются. И делаются соответствующие выводы, от которых нашему брату с каждым днем становится все хуже и хуже…
– А вот хрен вам, а не выводы! – решил я вслух.
До четырех было полно времени. Я вполне успевал съездить к Спайку, отдать ему очки и даже пообедать с дурашкой Джонни. В конце концов мне было интересно, чем кончатся пробы.
Нет, я вовсе не собирался устраивать импровизированного задержания шпионов в духе Ковбоя Мальборо.
«Каждый должен делать свою работу», – любил талдычить сержант Гусак. В общем-то я был с ним согласен. В свете чего мое намерение связаться с полицией было несгибаемым.
Однако я был совершенно убежден: прежде чем беспокоить полицейских, мне необходимо самолично убедиться в том, что Лейла действительно передает контейнер центаврианцу. Может, мне этот контейнер вообще со сна примерещился? По крайней мере про него в видеозаписи не было ни слова.
А ведь наличие или отсутствие этого контейнера принципиально меняло весь расклад! Если контейнер существует и Лейла действительно передает его этому типу, значит, она шпионка.
Если его нет, возможно, Лейла – просто сумасшедшая шлюха, скопившая своим нелегким трудом на устаревшую модель психосканера. Может, она скрашивает себе вибросеансы путем ознакомления с грязным бельем своих мимолетных любовников?
Разумеется, личное пользование психосканерами запрещено законодательно. Ну, значит, и оштрафуют Лейлу по статье «Незаконное вторжение в частную жизнь». И хурманчу ясно, что «незаконное вторжение» и «шпионаж» – не вполне одно и то же.
Уж очень не хотелось мне выставиться перед полицейскими пенсионером, одержимым шпиономанией…
К счастью, Спайка мне лицезреть не пришлось. «Господин Дулли сейчас на поле. Его нельзя беспокоить. Он же форвард!» – с благоговением сообщила мне строгая медсестра лет эдак шестидесяти.
Слово «форвард» она произнесла с такой значительной интонацией, словно за этим крылся для посвященных «архангел» или «генерал-фельдмаршал».
Я оставил очки медсестре, надиктовав для Спайка самые отборные слова искренней и безграничной благодарности.
А потом мы с Джонни ели апельсиновое мороженое и паштет из тунца и пили шампанское. Николь ее взяла! В свете чего шампанским меня угощала Джонни.
Это было очень мило с ее стороны. Лично у меня денег оставалось с гулькин шиш.
На прощание Джонни подарила мне бесстыжий поцелуй, а я пообещал ей скоро вернуться для прощального свидания тет-а-тет. Свидание обещало быть кратким, ведь в десять вечера мне нужно было стоять на регистрации в космопорту…
В половине четвертого я уже мчался в своем мобиле к детской площадке, возле индийского паба «Макарра».
Я припарковался возле входа и, старательно изображая из себя невидимку, двинулся искать Волшебное Дерево.
На дне моей дорожной сумки отдыхал пистолет-пулемет «MS-247», знаменитое детище концерна
