Труды

же определить, кто мой ближний? Христос говорит в Евангелии же: кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь. Мы считаем ближними своих кровных, близких, но если мы вступаем в евангельский дух, мы должны понять, что не можем разделять мир на своих и на чужих. Если наши близкие по крови, наши родные вовсе чужды Евангелию, Христу, Богу, они в какой-то мере не приобщены тому основному, что является нашей жизнью. Это не значит, что мы должны от них отвернуться, это не значит, что они нам делаются чужими, – это значит, что на другом плане есть люди, которые нам даже ближе, с кем мы разделяем опыт такой глубины, такой значительности, какого не можем разделить с нашими единокровными.

Тут встает перед нами – не проблема, а задание. Если мы познали Бога, а наши самые близкие, родные Его не познали, они нам остаются и матерью, и отцом, и братом, и сестрой, и другом, но мы посланы к ним для того, чтобы раскрыть перед ними глубины нашей собственной души. Сделать это можно не «проповедью», не тем, чтобы «возвещать правду» ее не знающим, и, конечно, не упреками, а тем, чтобы им показать всей своей жизнью, сиянием нашей жизни, что есть иное измерение, чтобы они через любовь к нам, через близость к нам приобщились тому, что для нас является предельной и последней глубиной жизни.

И в других местах Христос говорил о том, кто нам ближний. Вы все наверно помните притчу Христову о милосердном самарянине (Лк 10:30-37). В ней рассказывается, как на человека напали разбойники, как он лежал при дороге и мимо него прошли и священник, и левит. Первый взглянул, второй даже остановился посмотреть – и оба прошли, им до него дела не было, потому что был «чужой» человек: какое им до него дело? Этим же путем шел самарянин, то есть человек, к которому евреи и не прикоснулись бы, – еретик, безбожник, враг, чужой. Он остановился, увидел этого несчастного зрячими, а не слепыми глазами и позаботился о том, чтобы его вылечить и вернуть к жизни. В конце этой притчи Христос говорит: вот кто ближний, иди и ты поступай так же.

Ближний, в понимании Евангелия, это тот, кто нуждается в нас. И если наши родные чужды Богу, они нам делаются ближними, самыми близкими ближними, потому что они нуждаются в исцелении, которое было дано этому человеку, попавшему к разбойникам. Но кроме них всякий человек, который находится в какой-либо нужде, является нашим ближним. В 25-й главе Евангелия от Матфея Христос нам указывает: что бы мы ни сделали человеку в нужде – ввели его в дом, потому что он бездомный, накормили, потому что он голодный, одели, потому что он нагой, и так далее, – все это мы сделали Ему Самому, поскольку все это проистекает из глубин нашей способности любить, видеть нужду и служить нуждающемуся (Мф 25:35-40).

Попутно мне хочется затронуть один вопрос, который порой вызывает недоумения: вопрос о братьях Христовых. В православной вере мы утверждаем, что Мать Христа, Мария, была Девой, когда родился Спаситель, мы утверждаем и верим, и каким-то внутренним опытом знаем, что Она осталась Приснодевой, то есть Девой навсегда, что Она не знала мужа. О ком же идет речь, когда Евангелие говорит о братьях Христовых?

Исследования указывают на два момента. Во-первых, на то, что обрученный Марии Иосиф был немолодым человеком, был ранее женат, овдовел и у него были дети. То есть братья Христовы – это сводные братья. Это дети человека, обрученного Марии, который телом никогда не стал Ее мужем, был хранителем Ее девства.

Кроме того, не только в древности, но и в наше время слова «брат», «сестра», «дети» не всегда употребляются в прямом смысле, указывая на родовое соотношение. Например, о двоюродных братьях и сестрах, если они нам действительно близки, мы часто по-русски говорим просто «мой брат», «моя сестра», не указывая собеседнику, которому это знать и неинтересно, в какой точной степени родства это лицо находится по отношению к нам. В древней литературе, в Ветхом Завете говорится о «детях» в общем смысле, то есть не только о сыновьях и дочерях, но о потомках. Например, «чада (дети) Авраама» – это весь израильский народ, все те, которые родились как бы от одного источника. Поэтому употребление в Ветхом и Новом Завете этого слова не обязательно указывает на прямое рождение от данного человека.

Когда мы думаем о Богородице, Матери Спасителя Христа, если мы верим, что Иисус Христос был действительно Самим Богом, ставшим человеком, – как можем мы себе представить, что Его Матерь, родив в мир воплощенного Бога, потом могла вернуться к обычной жизни замужней женщины? Можем ли мы себе это воображением представить? Я говорю даже не о чутье, но о спокойном разуме. Женщина, которая сознает, что в ней девственно был зачат Сын Божий, не может себя чувствовать иначе, как навсегда – не только на время, но на всю вечность – Храмом Живого Бога, который должен остаться неприкосновенным, святым.

Поэтому, когда мы читаем о братьях Христовых, мы знаем, что это сводные братья, дети Иосифа, и что Матерь Господа нашего Иисуса Христа была, как мы говорим на церковном языке, до Рождества, в Рождестве и после Рождества – Дева^{205}.

А книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе веельзевула и что изгоняет бесов силою бесовского князя. И, призвав их, говорил им притчами: как может сатана изгонять сатану? Если царство разделится само в себе, не может устоять царство тo; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот; и если сатана восстал на самого себя и разделился, не может устоять, но пришел конец его. Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его. Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; но кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению. Сие сказал Он, потому что говорили: в Нем нечистый дух (Мк 3:22-30).

Я хочу обратить ваше внимание на ряд пунктов в этом рассказе. Первый относится к хулению Святого Духа. Для того чтобы подорвать авторитет Христа, для того чтобы погубить Его всеконечно, враги Христа стали распространять слух, будто Он силой зла творит мнимое добро, будто Он улавливает людей чудесами, которые исходят не от Бога, а от сатаны, обманывает людей видимым добром, для того чтобы окончательно их погубить, поработить Себе и через Себя – смерти и окончательному проклятию и разрушению. Христос резко и определенно высказывается на эту тему, произносит строгое осуждение такому их отношению к Себе.

Но почему? Неужели фарисеи, книжники, противники Христа не могли в Нем просто ошибаться? Нет! Они не могли своим внутренним опытом не видеть, что во Христе качествует и действует добро, что Он сострадательно, любовно относится ко всем, кто Его окружает, они не могли не знать, что каждое слово Его проповеди созвучно тому Ветхому Завету, в который они верят, что даже тогда, когда Он как будто нарушает то или другое правило, Он их не нарушает, а исполняет правила более совершенные.

Вы наверно помните слова Христовы: суббота для человека, а не человек для субботы (Мк 2:27). Закон дан для того, чтобы человек рос, чтобы человек жил, чтобы он мог творчески действовать, чтобы он мог строить жизнь, и поэтому подчинять человека закону так, чтобы закон убивал, – неправильно, греховно, богопротивно. Буква убивает, дух животворит, – говорится в другом месте Писания (2 Кор 3:6). Дух – то есть смысл, который вложен в закон, смысл того, что говорится, и намерение, которое вложено в него, является духом этого закона. Фарисеи и книжники, которые обличали Христа, будто Он духом нечистым творит добро, этим же утверждали, что Его проповедь будто бы является делом зла. Но они знали – внутренним своим опытом и ученостью своей, – что Он никаким образом не идет против учения Священного Писания, богооткровенного Писания. И поэтому, отвергая Христа, они хулили того Святого Духа, Который внушил Писания Ветхого Завета, Который выдвигал пророков и Который сейчас говорил устами Спасителя Христа.

Нам надо понять, что эта тема относится не только к проповеди Самого Христа, это относится к каждому из нас, как грозное, строгое предупреждение. Когда мы знаем, что в том или другом, что совершается вокруг нас, действует сила Божия, когда мы знаем из внутреннего опыта, как бы из какой-то внутренней очевидности, правды, совести, которые у нас есть, что