слова, которые мы слышим, являются не ложью, а правдой, кто бы их ни произносил, но не хотим их принять, потому что произносит их человек, нам «чужой», то мы тоже стоим на пороге хулы против Святого Духа. Апостол Павел в этом отношении выразился удивительно смело. Он говорит, что радуется проповеди Евангелия, даже если она лицемерна: хотя тот, кто лицемерит, будет осужден, слово истины, которое он проповедует, дойдет до души каждого человека, способного его принять (Флп 1:15-18).
И вот мы должны над собой задуматься. Очень часто бывает: потому что мы человека не уважаем, потому что он не принадлежит нашей среде, потому что он в чем-нибудь является нашим соперником или противником – идейным противником, не вещественным, не шкурным, – мы легко готовы видеть в нем зло, готовы отрицать то добро, которое он творит, и то живое, доброе слово, которое он произносит. Так отнеслись ученики Христа к человеку, который Его именем творил чудеса, но не был с ними. Они ему запретили, потому что он
Глава четвертая
Начиная разбор четвертой главы Евангелия от Марка, где содержится несколько притч, с которыми Христос обращался к Своим слушателям, мне хочется поставить следующий вопрос: почему Христос говорит притчами? Почему Он допускает мысль, что некоторые люди будут слушать и не услышат, будут видеть и не увидят? И почему Его ученики в этом отношении занимают особое положение? Им все как будто открывается. Если они сами не поняли, то Спаситель Христос им разъясняет…
Во-первых, надо ясно себе представить, что притча – не просто иллюстрация в книге, на которой ребенок может увидеть то, чего он еще не умеет прочесть. Притча – рассказ многогранный, рассказ, в котором есть множество оттенков, разный смысл; его содержание может быть понято каждым человеком в меру его чуткости, его понимания, его способности уловить намерения говорящего. В этом отношении понимание притч зависит от того, до чего ты сам дорос, от того опыта, который в тебе сложился. Древнее присловье говорило: подобное подобным познается. Если в притче звучит какое-нибудь слово или проглянет понятие, о котором ты имеешь хоть смутное представление, ты вдруг улавливаешь смысл этой притчи хотя бы в этом только отношении. Эта притча уже является началом дальнейшего развития в тебе, словно, как сказано в притче о сеятеле (мы сейчас к ней перейдем), семя упало в почву, какой является весь твой внутренний опыт – и умственный, и сердечный, и житейский, – и начинает прорастать. В этом отношении притча очень важна.
Ведь представьте себе, кто окружал Спасителя Христа. Вокруг Него всегда была несметная толпа народа – очень пестрая, разнообразная. Были там люди, уже в значительной мере созревшие к пониманию того, что Христос говорил: у них и внутренний опыт, и умственное уразумение своего опыта и жизни были глубоки. Были люди, в которых уже созрел вопрос, он был ясен их уму, сердце рвалось, но еще не находило себе ответа, в притче они могли найти этот ответ. Эти люди уже созрели к тому, чтобы услышать притчу и уразуметь ее. Были другие люди, у которых только- только пробивалось осознание какого-нибудь вопроса или какое-нибудь внутреннее переживание их тревожило. Они как бы чуяли, что им надо понять нечто, и не могли уловить, что именно (мы все это состояние знаем). А Христос скажет притчу – и вдруг в этой притче они узнают и свой вопрос, и свое недоумение, и свое искание и, может быть, находят полный или частичный ответ на то, что у них постепенно складывалось, но еще не созрело. А иные люди вокруг Христа ничего подобного не переживали и поэтому, когда доходило дело до притчи или даже до прямого ответа Христа на тот или другой поставленный Ему вопрос, они, верно, пожимали плечами: что за странный вопрос и что за нелепый, непонятный ответ? Эти люди слышали, но до них не доходило, видели – и все равно не уразумевали. Это бывает с нами постоянно. Мы слышим чьи-нибудь слова, но мы так заняты собственными мыслями или переживаниями, что никаким образом не можем уловить того, что человек нам говорит. Или мы видим что-то, видим совершенно ясно, но
А тем, которые могли бы в лучшем случае понять, но только головой, никаким образом не соотнося понятое со своей глубинной жизнью, – тем не нужно понимать, потому что такое головное понимание только опустошает. Я помню, мой отец мне как-то сказал: «Думай больше, чем будешь читать, потому что твоя память всегда будет действовать быстрее твоего ума». Речь идет тут именно о том, чтобы человек не нагружал себя каким-то головным пониманием, которое никакого отношения не имеет к его внутреннему опыту. Лучше ему ничего не понимать и недоумевать или о своей тупости, о закрытости своего сердца и ума, или просто о том, что перед ним такая тайна, в которую он проникнуть никак не может, до которой ему нужно созреть совершенно по-иному.
Говоря о притчах в целом, я хотел бы обратить ваше внимание еще на одно: на любовь Христа к природе. Это очень важная черта в Нем. Очень большое число притч Христа основано на созерцании природы, на том, как Он ее видит. Если можно о Боге, ставшем человеком, употребить такое сравнение, Он ее видит, как художник. Он в ней улавливает глубину, красоту, чистоту, тогда как мы очень часто на природу смотрим только со своей, утилитарной, точки зрения. Художник посмотрит на поле и подумает: «Какая красота!» А крестьянин посмотрит на поле и скажет: «Богатая жатва!» То же самое можно сказать и об отношении к людям. Мы смотрим друг на друга и видим только то, на что наше сердце способно отозваться. Один человек видит красоту другого, его (или ее) лица или всего облика – и видит только эту внешнюю красоту. Другой, вглядываясь в эту красоту, за ней прозревает внутренний строй человека. Иногда он видит, что за этой красотой кроется страшное, соблазнительное уродство, а порой видно, что эта красота является сиянием внутреннего света. И вот Христос так смотрит на природу. Он – человек, но человек без греха. Он смотрит на природу не с точки зрения земледельца и не с точки зрения того, кто хочет обладать природой, властвовать над ней. Он смотрит на нее как на выражение премудрости Божией, которая создала такую красоту, вложила в нее такой глубокий, тонкий смысл.
В наше время очень важно вернуться ко Христову отношению к природе, к ее красоте, к ее значению как таковой, не только в соотношении с нами. Вглядываясь в нее, важно думать не о том, какая польза нам может быть от нее или какая опасность в ней кроется. Мы можем смотреть на природу как на нечто Богом вызванное к бытию не только для того, чтобы явить совершенную красоту, но для того, чтобы в свое время, освободившись от того гнета греха, который положил на природу человек, она могла стать частью Божественного Царства, когда
В начале Библии нам сказано, что человеку была вручена
