Корабль для уничтожения миров

стали, сколько можно, чтобы не подвергать облучению экипаж, иначе мы снова получим тяжелые формы рака.

Последовала пауза.

— А как насчет капитанского мостика?

— Сэр?!

Капитанский мостик, он же — командный отсек, был самым укрепленным из отсеков «Рыси». Его покрывал кокон из броневой стали и нейтрония. У таких оборонительных мер были свои причины: на борту фрегата не предусматривалось передачи командования кому бы то ни было в случае гибели капитана и его ближайших заместителей.

— Наберется порядка сорока тонн, сэр. Но я не уверена в том, что ими можно пожертвовать.

Капитан усмехнулся.

— Дайте мне шесть g, Хоббс. Чего бы это ни стоило.

— Сэр...

— Объект может изобрести сколько угодно способов нападения на нас, Хоббс. Но есть у меня такое предчувствие, что применять кинетическое оружие он вряд ли будет склонен. Подумайте об этом.

Хоббс задумалась над словами капитана.

— Потому что для создания снаряда ему придется пожертвовать собственной массой?

— Верно, Хоббс. А истинная масса — это единственное, чего недостает объекту. Возможно, он сумеет сотворить алмазную пулю, но каким бы прочным ни был этот алмаз, он все равно будет иметь плотность не выше, чем у сахарного кубика. Как бы жестоко мы ни «раздели» «Рысь», я так думаю, она сумеет выдержать обстрел сахарными кубиками. Даже очень-очень прочными.

Хоббс вздернула брови. Стоило ей только подумать, что старина Зай поддался черной тоске, как он потрясал ее своей извечной тактической гениальностью. И все же окончательно он ее не убедил.

— Даже если эти сахарные кубики будут разогнаны с помощью электромагнитной пушки, сэр? При релятивистских скоростях...

— Для того чтобы электромагнитное орудие сработало, Хоббс, нужен магнетизм.

Хоббс поморщилась, устыдившись собственной ошибки. Точно. Аналитики полагали, что алхимическая материя, из которой состоял объект, не содержала железа и не была способна к ядерному распаду. Пуск любых снарядов объект мог осуществлять только с помощью химических реакций, а разгонять кинетические снаряды мог весьма и весьма незначительно.

— Понимаю, сэр. Вот зачем вам так нужно более высокое ускорение: для того, чтобы мы могли достаточно быстро затормозить и уравнять нашу скорость со скоростью объекта.

Теперь Хоббс все стало ясно. Если бы «Рысь» подлетела к объекту со скоростью в триста километров в секунду, объект мог запросто разместить на ее пути сеть из алхимических элементов. Для бегущего человека смертельную опасность представляет даже неподвижно закрепленная проволочная растяжка.

— Совершенно верно, старший помощник, — отозвался капитан. — А если у нас будет шесть g, мы, покончив с объектом, сможем уйти от риксского крейсера.

Хоббс кивнула.

— А как насчет энергетического оружия, сэр? Ведь у нас сейчас — только наспех созданная энергопоглощающая оболочка. А броня в командном отсеке защищает нас от радиации.

— Пока мы не видим никаких признаков наличия у объекта мощного источника энергии, Хоббс. Но вы, конечно, правы. Если эта тварь ухитрится преобразить себя в излучатель размером с планету, то нам конец.

— Но стоит ли нам тогда...

— Тогда нам конец, Хоббс, в любом случае — будет у нас броня на мостике или нет. Дайте мне шесть g. Конец связи.

Кэтри услышала щелчок, означавший, что связь прервана.

Она тяжело вздохнула. Вероятно, Зай был прав. Их ожидало непредсказуемое число возможных вариантов развития событий, предстояла встреча с противником, обладавшим непонятной силой и неведомыми слабостями. «Рысь» летела к врагу, который не был ни обычным звездолетом, внутри которого находился экипаж, ни дроном, ни машиной, ни живым существом, он даже материей, строго говоря, не являлся. Некий пустой знак на фоне космической пустоты.

И снова — в который раз — ощущение было такое, что судьба корабля под командованием Лаурента Зая не зависит ни от него самого, ни от членов экипажа.

Поэтому несколько лишних тонн металла погоды не делали.

СЕНАТОР

Прибытие члена военного совета, представлявшего Чумную Ось, сопровождалось громоподобным шумом.

Она ждала несколько часов. На самом деле советник опоздал всего минут на двадцать, но разум Нары весь день то и дело обращался к предстоящей встрече, и она думала о ней как о чем-то запретном и ужасном. Было что-то извращенное в том, чтобы вести переговоры с человеком, чьего лица она никогда не увидит, была неловкость из-за того, что встретиться с другим членом военного совета предстояло за стенами палаты заседаний, а помимо всего прочего, был еще иррациональный извечный страх заразиться.

Звук винтов вертолета, на котором летел советник, приближался медленно и постепенно. Сначала это была неясная дрожь на грани слышимости, а потом звук постепенно начал нарастать и в конце концов превратился в безжалостный грохот, на который фарфоровый чайный сервиз Нары ответил жалобным позвякиванием. С борта вертолета заранее осведомились о параметрах посадочной площадки. Машина была большая. Система жизнеобеспечения советника требовала тяжелого транспорта. Этот вертолет служил для него передвижным карантином.

По просьбе Оксам Роджер Найлз тайком осведомился о том, какого же все-таки пола человек, представлявший в военном совете Чумную Ось. Даже по голосу об этом догадаться было трудно, поскольку в палате заседаний советник редко подавал голос, да и тогда он сильно искажался системой фильтрации, призванной защищать чрезвычайно слабую иммунную систему советника от столичного, загрязненного выбросами воздуха, а его коллег по военному совету — от древних микробов, которые проживали в организме этого человека как у себя дома.

В то мгновение, когда вой винтов вертолета начал затихать, Нара Оксам непроизвольно поежилась. Шум стих — значит, машина благополучно опустилась на посадочную площадку над ее жилищем. Размышляя рационально, Нара понимала, что бояться ей нечего. Попадая в обители здоровых живых людей, жители Чумной Оси приносили с собой свою смерть. Если бы в скафандр, в который был облачен советник, каким-то образом попал свежий воздух, то, скорее всего, слой соединений фосфора уничтожил бы владельца скафандра раньше, чем возник риск инфицирования окружающих.

Страх Нары был не просто беспричинным, а был постыдным, он представлял собой атавизм одной из самых глупых ошибок человечества. Чумная Ось служила для Империи чем-то вроде сигнальщика. Как большая часть диаспоры человечества, жители Восьмидесяти Планет обладали слишком малым пулом генов относительно триллионов, эти планеты населявших. Генетическое богатство и разнообразие Древней Земли было подорвано войнами и холокостами, дурацкими эдиктами, провозглашавшими расовую чистоту. В результате всего этого возникали монокультуры, которые вместе стартовали к звездам, — инбредные [2] группы, лишенные стабильности и приспособляемости культур, наделенных генетическим разнообразием. Но из всех исторических ошибок, в результате которых снизилось генетическое многообразие, самой опасной была попытка путем генной инженерии создать идеальное человечество.

Прошли тысячелетия генетических манипуляций «методом тыка» для того, чтобы стало ясно, что эволюция сыграла очень хитрую шутку не нашлось ни одного из наследуемых признаков, который был бы универсально отрицательным. Гены, которые в условиях одной окружающей среды обостряли заболевания, в условиях другой обеспечивали сопротивляемость. Безумие было обручено с гениальностью, вялость — с терпеливостью. Во всякой слабости таились скрытые силы. Попадая в невероятно разнообразные условия