Но она была слишком тяжелой. Она пошатнулась. У нее подкосились ноги.
Ее колено опустилось на металлическую палубу с тяжестью кувалды, и Хоббс ощутила жуткую боль.
Вдруг стало тихо. Очень тихо и темно. Слух Хоббс улавливал только вой какой-то сирены где-то вдалеке. В воздухе беспорядочно сновали значки интерфейса вторичного зрения. Казалось, все плывет вокруг. А потом Хоббс поняла, что плывет
Кто-то отключил двигатель.
Кэтри почувствовала, как к голове приливает кровь, переставшая быть заложницей гравитации, и открыла глаза. Просветление в сознании боролось с болью в колене. Командный отсек медленно поворачивался вокруг нее, полный незнакомых силуэтов и запахов.
Пилоты были мертвы, все стрелки — тяжело ранены. В воздухе парила красноватая пелена — мелкие капельки крови. Из раны на груди стрелка кровь вытекала струей и повисала крупными каплями.
— Медика. Пришлите медика в командный отсек, — проговорила Хоббс и услышала, как ее слова эхом разлетелись по всему кораблю. Потом она попыталась ухватиться за поручень.
Но из-за этого движения боль в колене напомнила о себе с такой силой, что Хоббс потеряла сознание.
Ушел почти целый день на скульптурные работы — обработку снега с помощью отраженных солнечных лучей и геотермальных источников и окончательную доводку инфракрасным лазером. Но наконец санная трасса была готова. Она протянулась на десять километров и вилась спиралью с вершины той горы, на которой стоял дом. Четыре круговых витка — и после этого трасса ныряла в узкое ущелье и спускалась по крутому склону. Затем она шла по языку ледника, между стенами голубого льда, а заканчивалась около одного из тех мест, откуда в дом поступала вода. К этой точке вел туннель. Из соображений безопасности весь путь был огражден трехметровыми снежными сугробами, а каждый поворот обозначали радостно-оранжевые светящиеся трубки.
Дом чрезвычайно гордился собой. Наконец-то пригодились его энциклопедические познания о каждом квадратном сантиметре территории поместья.
Но не все дому удалось взять на себя. Гость хозяйки настоял на том, что сани он сделает сам. Капитан Зай запросил невероятное множество различных материалов, которые пришлось синтезировать, адаптировать и по-разному скомпоновать. Судя по всему, на Ваде сани изготавливали исключительно из костей и шкур животных, которые, словно узор макраме, переплетались и крепились к жесткому каркасу. Дом имел серьезные возражения по этому поводу. Ему казалось, что крайне рискованно доверять безопасность хозяйки такому устройству, лишенному системы внутренней диагностики, компьютерного обеспечения и способности себя ремонтировать.
И все же дом получил яркое впечатление, когда капитан Зай привязал последнюю из полосок кожи к каркасу из искусственной слоновой кости, поставленному на полозья, и, усевшись на сани, несколько раз проверил их крепость под собственным весом. Полоски кожи натянулись, но не порвались. Сила тяжести равномерно распределилась по всему каркасу.
— Давно ли ваданцы делают такие сани? — поинтересовалась хозяйка.
— Двадцать тысяч лет, — ответил Зай.
Дому этот ответ показался странным. Он-то знал, что Вала была колонизирована всего пятнадцать веков назад. А двадцать тысячелетий назад люди еще и не думали стартовать к звездам.
— Чувствуется, вы и вправду придерживаетесь древних традиций.
Зай кивнул.
— Видела такие когда-нибудь?
— Сани? Я и снега-то ни разу не видела до тех пор, пока не оказалась на Родине. На Вастхолде снега не бывает. Ну, может быть, на полюсах он и есть, но мы пока туда не добрались — не так актуальна проблема перенаселения.
Дом заметил, что капитан удивился.
— Ты никогда не видела снега? И приобрела дом в антарктике? Это, знаешь ли, смахивает на страсть к приключениям.
— Ничего приключенческого тут не было. Просто на Родине людей намного больше, чем на Вастхолде. Здесь — единственное место на планете, где я могу полностью отказываться от лекарства против эмпатии. Но что правда, то правда, я всегда мечтала увидеть снег. У нас на Вастхолде про снег рассказывают детям сказки.
— Про сестренок, заблудившихся во время метели? — полюбопытствовал Зай. — И про то, как они замерзли насмерть?
— Бог с тобой, Лаурент, не об этом. Я росла, думая, что снег — это какое-то волшебное вещество, что-то вроде замерзшего и превратившегося в порошок дождя. Или что он — пух для подушек, упавший с неба.
Зай улыбнулся.
— Ну, вот теперь проверишь, насколько ты была права.
Он забросил сани за плечо — два с половиной метра кожи и искусственной кости.
Хозяйка посмотрела на сани, прищурившись, и не слишком уверенно встала.
— На вид они довольно прочные, — сказала она.
— Проверим?
Сознание дома проворно устремилось вниз по санной трассе. Дом снова проверил все повороты, удостоверился, что нигде нет коварных трещинок и ухабов.
Вроде бы все было в порядке.
Пока хозяйка и ее гость одевались потеплее, дом подсоединился к планетарной инфоструктуре и запросил несколько сборников устного и письменного фольклора. Через несколько секунд он стал обладателем сотен детских сказок с Вастхолда и тысяч — с более древней Вады. Затем дом продолжил исследования и изучил фольклор тех планет, откуда прибыли поселенцы на обе планеты. Сказки посыпались десятками тысяч. Дом обнаружил истории об оживших снеговиках и белых леопардах, выполняющих желания, о колдовских полярных метелях, о странствиях на льдинах, о том, как была сотворена полярная звезда, и о том, почему порой «врет» компас. Дому даже удалось разыскать ту самую историю, о которой упомянул Зай. Она называлась: «Сестренки, заблудившиеся в метель».
Хозяйка и ее гость направились к восточному выходу. Когда капитан спускался по лестнице, кожаные детали самодельных саней негромко поскрипывали. В ближайшую минуту хозяйке и капитану ничего не грозило.
Дом решил посвятить сто секунд приятному чтению.
— Уж конечно, когда я предлагал покататься на санях, я никак не думал спускаться вниз с горы. Это же детская забава.
— Но Лаурент, о собачьей упряжке говорить не приходится.
— Верно. Но что такое загородный дом без собак, Нара?
— Боюсь, на Родине собаки не в моде. Зай вздохнул.
— Это я заметил.
Синие глаза Нары весело сверкнули.
— Приятно слышать, что ваданцы в этом смысле не слепо следуют вкусам Императора.
Лаурент кашлянул.
— В кошках нет ничего плохого... строго говоря. Трасса начиналась всего в нескольких метрах от дверей. Она блестела и была скользкой и ровной, будто ее вырезали в снегу лазерами. Со стороны горы снег был специально подтоплен, и в итоге образовался дугообразный ледяной навес. По другую сторону лежал головокружительный обрыв.
