откуда они пришли, над тайгой повисли подсвеченные заходящим солнцем грязноватые облака. Тревожно, но ничего, терпимо. Женщины занялись ужином, мужчины палатками и костром. Некоторое время работали молча и слаженно. Позже напряжение отпустило. А сумерки себе знай сгущались, пугая и обнадёживая. После ужина я заползла в свою палатку и, уткнувшись в подушку, заскулила. Выходит по всему, дозу романтики я получила — на всю оставшуюся жизнь. Если она будет только. Вспомнив о бегающих по берегу староверах, зябко передёрнула плечами. Иван, плюхнувшись рядом, поймав моё настроение, тревожно спросил:
— Ты чего, киска?
Я всхлипнула и уткнулась ему в плечо.
— Устала? Потерпи. Это не самое страшное. Впереди может быть трудно…
'Откуда?' возник вопрос в моей голове высушив слёзы и разогнав ерундовские тучки.
— Может быть трудно. — Повторил он. — Видишь, я не скрываю от тебя это. Поэтому держись всё время за моей спиной.
— Ваня, но с чего трудностям взяться. Впереди одно приятное возвращение?
— Пока это только наше предположение и догадки…, но похоже зеки рассказали охране про насторожившую их старую карту. Те время от времени прочёсывают предполагаемые районы нашего пребывания и возвращения. Скорее всего, зеки, слава богу, не запомнили ничего конкретного. Ищут наугад. Так что всякое может случиться.
— Кому угадать свою судьбу?…
— Так оно солнышко, так…
— Ты знаешь, когда я смотрю на ребёнка и слышу его смех, мне страшно как хочется думать, что человек создан только для хорошего. Но к сожалению очень скоро иллюзии рассеиваются. Дай волю и человек превратиться в дикаря — убийцу. Золото опасно. Я удивляюсь, как ещё в нашем маленьком лагере нет бунта, и кому-то не приходит в голову идея забрать всё и смыться. Куда ты всё это дел?
— Наверное, ты, солнышко, права. Человеку в душу не залезешь. Откуда можно узнать, что у человека делается на органе делающего человека, человеком. Я вон думал Василий опустившаяся личность, а он талантливый поэт и совсем не плохой мужик… А червонцы у Валеры. Он самый крепкий из нашего табора. Эта дорога возвращения будет для нас всех испытательной колеёй. Устоим против соблазна, будем сильной монолитной командой.
— А нет?
— Погибнем. У золота третьего хвоста нет.
— Если нас накроют, те с вертолёта, то золото отдавать нельзя. Тогда нас просто сотрут в порошок и размажут по земле, но… мы можем его спрятать.
— Куда? — Посмотрел на меня внимательно Иван.
— Например, в пустые канистры из-под бензина. Упаковать в резиновые мешки и залить бензином.
— А что это шанс… Ты почему ничего не ела и бледная вся, как поганка… Тебе что плохо?
— Я не знаю, как тебе сказать…
— Что такое?
— Вдруг ты рассердишься…
— Так, не тяни резину, что с тобой?
— Вань, я, кажется, беременна.
— Что? Кажется или беременна? Только без вранья.
— Беременна.
— И давно?
— А какая разница?
— Давно?
— Угу. С самого похода.
Он, вскочив на колени, закрутился по палатке.
— Ксюха, ну как это называется, что с тобой делать. Ты обалдела. А что если б выкидыш был. Сколько тебе лет, курица. Как ты могла так рисковать. Рюкзак такой тяжелющий таскать, а если б скинула? — Выдохшись, устало спросил:- Почему промолчала?
Присмиревшая я с интересом наблюдала за его фейерверком чувств, ожидая когда он наконец выдохнется.
— Промолчала? Промолчала потому, что ты очень хотел поехать, а скажи я, ты б остался или пришлось делать аборт. Организм у меня крепкий, я и с Ванюшкой до конца бегала, чуть в дороге не родила. Пакет для младенца с собой возила и всё для экстренных родов тоже. Мне не на кого было надеяться ни в чём. Ни бизнес оставить не могла без присмотра. Ни в роддоме я тоже никому не была нужна. Спасибо Юлька иногда забегала… Слёзы против моей воли повисли на щеках.
— Чума болотная… Иди сюда, — прижал он меня к себе, чмокнув в макушку. — Я почти сошёл сейчас с ума…
— Тебе-то с чего. — Отстранилась я, — не хочешь, не нужны, вольному воля. Ты свободный гражданин.
— А ну замолчи…
— Ты ошибся и я не дрессированная собачка, а, скорее всего, из семьи кошачьих. А видеть дрессированную кошку на поводке тебе ручаюсь не приходилось.
— У Куклачёва, — хмыкнул он.
— Может быть, но я другой породы.
— Оксана, какая муха тебя укусила. Вот глупенькая. — Смеясь, он опять прижал меня к себе, жарко целуя. — Разве можно было кидать на одни весы приключение и жизнь ребёнка. Я б с места не сдвинулся.
Время идёт. Короткая летняя ночь была на исходе. С первыми проблесками рассвета свернулись и отправились в путь. Иван облегчённо расправил плечи. Пока никто золотой лихорадкой не заболел. Все целы и здоровы. По прохладе ехать любезное дело. Я поглядывала на розовеющее небо: солнце ещё не поднялось на пики елей, не набрало мощь и от этого пока не грело. Но было до чёртиков красиво. С малыми остановками, ехали до вечера. Еле успели пройти второй брод и встать лагерем на старом месте, как послышался странный звук. Сначала не обратили внимание. Но треск не прекращался. Он шёл из-за леса, сверху. Поняв, обомлели. Над нами завис вертолёт. Все, оставив дела, смотрели в небо. На фоне окровавленного, словно напитанного кровью солнца, висела железная птица. Теперь я уже не была уверена: спасёмся ли мы… Это не хотело укладываться в моей голове. Главное, не запаниковать и не совершить ошибки. Иван, подозвав Петьку, отправил его с картами и оружием к тому же дуплу, что и первый раз. Велел сидеть мышкой, чтоб не случилось не высовываться.
— Ты слышишь меня? — Напомнил он. Петька кивнул. — С гранатами поосторожнее.
Василий, стоя за Потаповной, наблюдал за всем этим критически. 'Смешные люди, ей-богу! Везде люди одинаковы: звери и нет среди них ангелов. Встречаются дьяволы и дураки дубовые и очень редко умные головы. Эти вороны нутром почуяли добычу и не отступят. А Иван хочет без беды. Не получится'. Юлька не разделяя наши опасения, процедила:
— Сдохнуть можно от всех ваших бредней.
Ей никто не возразил. Не до её брюзжания. Вертолёт сел на ту же поляну. Только солдат, как прошлый раз не было. Майор шёл к нам, натянуто улыбаясь с двумя мужиками, хотя и в камуфляже, но явно не военной наружности. Под куртками короткие автоматы с торчащими продолговатыми магазинами. Все напряжённо молчали. Ноги были точно резиновые. Внутри меня вообще всё сжалось как пружина. 'Что нам приготовила судьба? Чего нам от этого визита ожидать?' Поздоровавшись, на правах старого знакомого, майор поинтересовался, как прошла экспедиция. Петрович заверил, что по — всякому. В свою очередь закинул удочку в их огород, спросив, чем обязаны опять такому визиту? Мужики, сопровождающие майора, вяло ухмыльнулись. Тот заверил, что ищут третьего 'беглеца' и вынуждены проверять всех. Петрович нарисовал на своей физиономии обиду. Мол, нам можно поверить, сдали же вам двоих. Но майор развёл руками: 'Ничего не знаю, служба'. Мы ж понимали, что службой в этот раз не пахло. Мне стало душно. Я
