заметить, как от носовой фигуры «Жемчужины морей» метнулась в сторону корабля Пелнов бледная фиолетовая молния.
Вода приняла их в свое смертоносное лоно. Безумный крик «девы» вошел в тела сотен людей по-настоящему. Сердце отказывалось биться, легкие – дышать, руки мгновенно свело леденящей судорогой. Герфегест шел ко дну так стремительно, как будто был отлит из железа. И его барабанные перепонки пели ему погребальную песнь.
Собрав остатки воли в единый кулак, Герфегест смог все-таки перебороть судорогу и, неистово разгребая ставшую неимоверно вязкой воду, вырвался на поверхность. Захрипев, он глотнул напоенный смертью воздух – и сразу же словно бы десятки тупых ножей вонзились в беззащитные легкие.
Корабль Пелнов возвышался в недосягаемых тридцати локтях, которые – подернутый кровавой поволокой рассудок Герфегеста не лгал своему хозяину – ему не суждено преодолеть. Ибо судорога вновь охватила все его тело.
Герфегест вновь тонул и не мог видеть, как из бархата небес, на котором разгоралась бледным пламенем звездная пыль, прямо на волны обрушилось крылатое чудовище. Выбив своими когтистыми лапами два фонтана брызг, взлетевших выше боевых башенок файеланта Пелнов, Серебряная Птица выхватила из-под воды свою добычу.
Сегодня она поохотилась славно. В ее когтях оказалось большое тело. Огромное тело! «Кричащая дева» в обрамлении цветка-колокола.
«Деву» нельзя было есть. «Деву» нужно было выбросить.
Чьи-то заботливые, ласковые и вместе с тем очень сильные руки поддерживали его голову на поверхности воды. Соленые губы поцеловали его в закрытые глаза. Потом прозвенело несколько пощечин. Тщетно. Тогда Хармана, недолго думая, укусила Герфегеста за нос. Хозяин Гамелинов закашлялся и наконец-то открыл глаза.
Привычный к принятию молниеносных решений рассудок Герфегеста не сразу расставил все по местам. Крик «девы» прекратился. Хармана жива, и она рядом с ним. Меч по-прежнему отягощает его бедро. На корабле Пелнов слышны вопли ужаса. Это радостно, хотя и непонятно. Судя по крикам, стонам и отборной ругани, разносящимся над поверхностью воды, несколько десятков гребцов и Гамелинов все еще живы. Сражение не проиграно, его еще только предстоит проиграть с честью.
– Спасибо, – печально сказал Герфегест Хармане. – Это была бы самая бесславная смерть в роду Конгетларов. Зато теперь мы можем погибнуть с достоинством.
– Даже и не думай об этом, – гневно свела брови Хармана. – Судьба подарила нам этот день. Серебряная Птица с нами!
В подтверждение ее слов в нескольких сотнях локтей, где-то за кормой файеланта Пелнов раздался нарастающий свист. И спустя несколько мгновений – оглушительный треск сокрушаемых палуб.
– Что это? – недоуменно спросил Герфегест.
– Полагаю, «кричащая дева». Использованная, впрочем, отнюдь не по прямому назначению. Умница все-таки твоя Киммерин.
Герфегест улыбнулся – «твоя Киммерин». И когда только Хармана успела все пронюхать? Серебряная молния вновь сверкнула в темноте зловещим предзнаменованием для Пелнов.
– Слушайте все, кто меня слышит! – разнесся над водой крик воспрянувшего духом Хозяина Гамелинов. – Пелны объяты смятением! Мы должны доплыть до их корабля во что бы то ни стало! И тогда мы спасемся!
Впрочем, это было ясно и без его слов. Только теперь Герфегест заметил, что у распахнутых настежь носовых щитов файеланта неярко вспыхивает сталь мечей. Кто-то из его людей уже был там. Прекрасно. Значит, теперь нужно только не отстать в доблести от собственных подданных!
Герфегест и Хармана – мокрые, замерзшие и оттого яростные втрое – выкарабкались на носовую площадку файеланта, когда там осталось лишь несколько трупов среди липкой лужи крови.
На просторной палубе корабля было на удивление мало воинов и на удивление много мертвецов. Только ближе к корме – там, где возвышалась опоясанная балюстрадой надстройка с каютами для благородных – еще шел бой. Герфегест не понимал, как удалось немногочисленным уцелевшим Гамелинам столь быстро разогнать не менее двух сотен Пелнов.
Но когда они с Харманой бежали по палубе в направлении кормы, трупы Пелнов сказали им все. Здесь прошел Слепец. Прошел, побуждаемый к бою магией Нисореда. «Вот и первые два имени в списке уцелевших, – подумал Герфегест. – Слепец и Нисоред. Если, конечно, они до сих пор живы…»
Еще пятнадцать шагов – и Герфегест увидел, что его опасения небеспочвенны. К кормовой мачте был пришпилен стрелой «скорпиона» Слепец. Вернее – то, что от него осталось. Топоры Пелнов славно потрудились над тучной добычей. Последний раз Герфегест видел Слепца в таком состоянии полгода назад, в черный день близ святилища, когда погибла Тайен.
У кормовой надстройки толпились с десяток Гамелинов. Там же Герфегест с радостным удивлением обнаружил Нисореда. На крыше надстройки возле разряженного «скорпиона» теснились пятеро Пелнов. Среди них выделялся ростом, молодостью, пурпурным гребнем на шлеме один.
Даже в неверном свете факелов Герфегест узнал его сразу. Это был сын Шаль-Кевра, Глорамт. Герфегест помнил его по Наг-Нараону. Тогда сын Шаль-Кевра оказался среди немногих спасшихся.
Появление Хозяев Гамелинов прошло незамеченным. Все были поглощены странным спором, который шел между Нисоредом и Глорамтом.
– Нет, – покачал головой Нисоред. – Нет, Глорамт, сын Шаль-Кевра. Ты не прав везде, и если ты не хочешь сойти вниз, ко мне, – значит, я поднимусь к тебе сам.
– Нам нечего делить друг с другом, Нисоред, – рассудительно заметил Глорамт. – Я пришел сюда не за твоей жизнью, а за жизнью низкого Конгетлара, которого вижу сейчас за твоей спиной. Коварством и магией он погубил моего отца и цвет моего Дома. Я думал, проклятый шпион уже пошел в пищу рыбам. Но коль нет – я хочу вырвать его сердце. Его, не твое, Нисоред.
Герфегест уже сообразил, что здесь идет обычный для Благородных Домов Алустрала торг вокруг застарелых обид и взаимных оскорблений. И он привычно включился в него – быстрее, чем успел задаться вопросами, которыми следовало бы задаться.
– Я готов, Глорамт! – с готовностью вызвался Герфегест.
– Но я не готов, – спокойно заметил Нисоред. – Я не затем покинул пещеры Наг-Туоля, чтобы сейчас вверить свою кровную месть рукам Конгетлара.
Герфегест припомнил, как призывал Нисореда плыть вместе с ним во имя мести Пелнам. Ну что же, это его право.
– Прости, Глорамт, – искренне извинился Герфегест. – Не судьба нам скрестить клинки в честном поединке. Потому что сейчас ты примешь смерть из рук Нисореда.
Глорамт недобро усмехнулся.
– Если Нисоред захочет подняться – убейте его. Если захочет Конгетлар – пропустите, – таково было приказание Глорамта своим воинам.
Глорамт самым оскорбительным образом отказался от честного поединка. Что ни говори, а в глазах благородного люда Алустрала это смотрелось смертным приговором. Герфегест был уже готов приказать своим Гамелинам убить Пелнов вместе с Глорамтом. Но в этот момент Нисоред, изменившись в лице, прокричал:
– Хорошо, мальчишка! Я иду к тебе – теперь трепещи!
Герфегест не успел остановить его.
Чтобы подняться на кормовую площадку, нужно было преодолеть восемнадцать ступеней деревянной лестницы. В один прыжок, словно матерый снежный кот, Нисоред запрыгнул на седьмую ступень. В его правой руке был меч, в левой – цепь с ошейником Слепца.
В его грудь сразу же устремилось метательное копье, пущенное одним из Пелнов. Нисоред мгновенно упал лицом на ступени. Герфегест только успел подивиться, как отшельнику удалось не раскровянить себе нос, а Нисоред уже снова был на ногах! Неплохо для человека, разменявшего седьмой десяток!
За пять ступеней до кормовой площадки Нисоред снова отпрянул в сторону и второе метательное копье просвистело мимо цели.
