рындинские. Связь у Степы с Фролом прочная, они вроде бы нашли вкус в дружбе, забыли прошлые раздоры и конфликты. Даже недавнюю историю с Чижом и Тятей, похоже, похерили. И уж наверняка связь по радиотелефонам у них налажена.
В общем, покаяние ничего хорошего не принесет. Только ускорит переход в покойники. Даже если попробовать представить себя зашантажированным и запуганным, несчастным отцом, которому пообещали неприятности с дочерью, раскрутку истории с иконой и прочие неприятности, пробить на слезу Эдуарда Сергеевича не удастся. Может, конечно, он и не придушит тут же, но от этого счастья не прибавится. Разве только утешиться тем, что и Рындину при таком исходе наступит конец. Не простит Чудо-юдо двойной игры бывшему коллеге.
Нет, козел он, Иванцов, все-таки. Сам себе удар под дых шибанул! Зла не хватает…
— Сворачивай, — нарушил тишину голос Тихонова. — Ну, дрожите, самураи!
Просека, в которую повернул с шоссе «мицубиси», а за ним и остальные три джипа, оказалась езжей. Тут, должно быть, довольно часто ездили на грузовиках и тракторах, накатали прочную, чуть подледеневшую колею, не больно ровную, но зато не вязкую.
— Что задумался, гражданин прокурор? — спросил Степа, закуривая. — Вид у тебя какой-то скучный. Ты не язвенник, случаем?
— Пока не нажил вроде… — отозвался Иванцов, попытавшись, чтоб его голос звучал пободрее. Потом, вдруг испугавшись, что друг Эдик начнет прикидывать причины изменений в самочувствии друга Вити и чего-нибудь заподозрит, добавил:
— …Но что-то побаливает. Наверно, съел чего-нибудь.
— Может, остановиться? — предложил Степа. — Сходишь в кустики, облегчишься…
— Ладно, потерплю пока.
Живот у Иванцова, даже несмотря на волнение, был в полном порядке. Но предложение остановиться заинтересовало.
Какое там — заинтересовало! Оно его прямо-таки окрылило, обнадежило, заставило в себя поверить и в счастливый исход дела. Остановиться, отойти от машин поглубже в лес… и не вернуться.
Нет, конечно, не сейчас. Если не ошибся в расчетах, то попроситься надо будет где-нибудь в начале того самого рокового километра. Дескать, терпел-терпел, но все, не могу больше…
— Старость чую. — Иванцов попытался усмехнуться. — Желудок зашалил, может быть. Выпили все-таки немного…
— Может, добавить надо? — предложил Эдуард Сергеевич. — У нас тут есть кой-чего. Коньячок крепит говорят…
— Нет, не рискну.
Неужели есть шанс? Иванцов разумом понимал, что тешит себя иллюзией. Засада может оказаться вовсе не там, где он ее «вычислил», а, скажем, уже на следующем повороте. Это раз. А потом, пока он пойдет в кустики, колонна остановится. Ждать его будет. Соответственно и боевики будут ждать, пока Иванцов свои особо важные государственные дела сделает. Не обнаружат они себя раньше времени и не станут к стоящим машинам приближаться. Зимний лес тихий, прозрачный, засветиться в нем легко. Даже бойцу в белом маскхалате, не говоря о господине в темном пальто. А бойцам Рындина наверняка дан строгий приказ никого живым не выпускать. Поэтому, если он нос к носу с этими бойцами не столкнется и не найдется среди них кто-то знающий в лицо облпрокурора, они его запросто завалят наравне с остальными.
Значит, надо, чтоб машины вперед ушли, а Иванцов остался. Тут надо просто слова правильные придумать, чтоб поняли именно так, как надо, и не заподозрили ничего. Как следует нужно все акценты и интонации подобрать, иначе прозвучит неестественно, с фальшью. И самому выглядеть подостовернее…
Дерьмовый шанс, но есть. Скорее всего ни черта не выйдет. Ведь везет же иногда кому-то. Тому же гадскому Клыку в прошлом году. Ведь совсем ничего, кроме смерти, не светило, а выкрутился, бандюга. Потому что надеялся и душой верил. Ему и бабы-то попались в подельницы с подходящими именами — Вера Авдеева и Надежда Авдохина. Надежду убили, а Вера осталась, бегает где-то в дальнем зарубежье за этим волчарой. И в том тяжком грузе, который сейчас повис на Иванцове, их доля немалая…
Воспоминание о прошлогоднем фиаско, которое, правда, не закончилось ни потерей головы, ни потерей кресла, немного успокоило. Точнее, придало какого-то фаталистического равнодушия. Влип так влип. И так хреново, и этак. Будь что будет. Бог не выдаст, свинья не съест. Повезет так повезет, не повезет…
Лес по обеим сторонам просеки стоял густо. Снег поближе к колее почернел, подальше лежал беленький и чистенький. Хотя до того места, где Иванцов предполагал засаду, было еще ехать и ехать, он против воли стал поглядывать по сторонам. Но машину мотало, потряхивало — там ямка, там ухаб. Глаз уставал. Да и что увидишь? Разве что первый трассер, если успеешь…
ДЕРЬМОВЫЙ ШАНС
Сколько времени ехали, Виктор Семенович не прикидывал. Не до того было. Надо было морально подготавливать Тихонова. То руки на живот положить, то коленки подогнуть, то охнуть, то вздохнуть. Не слишком часто, но и не слишком редко — не переигрывая, но и не давая забыть о своей «болезни». Тихонов участливо предлагал Иванцову остановиться, но тот говорил:
— Потерплю еще, недолго ведь… Там в «Куропатке» нормальный сортир есть.
Дорогу Иванцов знал неплохо. Вот уже миновали зону аэродрома, пересекли тот самый овраг, на краю которого милая инструкторша показывала чудеса лихачества Валерке и Ване, благополучно проскочили то место, где Сорокин-Сарториус тормознул джип с Таней-Викой. Выехали на опушку леса и покатили вдоль нее. До поворота на роковой километр оставалось метров триста, не больше. Иванцов сделал страдальческое лицо.
— Недалеко уже, — сообщил Степа, позевывая. — Завидую людям, которые умеют в машине отсыпаться. Меня вот укачивает немного и даже подташнивает слегка, а спать не клонит.
— Меня вот не тошнит, — пробурчал Виктор Семенович, — но брюхо мутит здорово. Боюсь, не дотерплю…
— Говорили ж чудаку: «Выходи!», а ты стеснялся. Тут уж один поворот остался.
Сердце колотилось — а ну как засада прямо тут, рядом с опушкой? Иванцов теперь и без всякой игры выглядел человеком, которого большая нужда припекает. «Мицубиси» свернул благополучно, проехал метров двадцать по дороге, ведущей к базе, и тут Иванцов нервно крикнул:
— Тормози! Хрен с вами, вылезу. Не дотяну я этот километр!
— Вот упрямый, блин! — усмехнулся Степа. — Ладно, вылезай. Иванцов, пролезая мимо подвинувшихся охранников к дверце, стараясь сделать вид, что его сейчас волнует только проблема чистоты штанов, бросил:
— Вы уж езжайте дальше, не ждите… Пешком догоню. «Неужели останутся?» — думал Иванцов, поспешая от дороги за ближние елки. Ноги вязли в снегу, шапка съехала с лысины набекрень. Должно быть, те, кто смотрел ему вслед, посмеивались…
— Стесняется гражданин начальник, что простые советские бандиты могут увидеть голую задницу облпрокурора! — ухмыльнулся Тихонов. — Ладно, поехали, семеро одного не ждут…
«Мицубиси» рванул вперед, за ним помчались остальные. Гул их моторов для забравшегося метров на двадцать в лес Иванцова прозвучал как музыка. Теперь оставалось ждать.
Забился мышью в густой ельник. На всякий случай достал табельный «Макаров», хотя понимал; что если что — им не больно отобьешься. Слушал.
Джипы шли со скоростью примерно под шестьдесят. Стало быть, должны были примерно за минуту доехать до ворот.
Они не проехали и трехсот метров.
Соловьев, сидевший с американцами в «ниссане» и обсуждавший напоследок с начальником своей охраны последние детали налета на лабораторию, не глядел на головную машину. Поэтому хлопок гранатометного выстрела, шипящий свист летящей гранаты, вспышку и грохот взрыва воспринял как нечто одномоментное. Чадный факел пламени, разом охватившего «мицубиси-паджеро», словно бы из-под земли вырвался. Водитель «ниссана» ударил по тормозам, джип занесло на прикатанном снегу, юзом дотащило до горящей машины и, развернув, тюкнуло бортом о зачехленную запаску «мицубиси».
