Ползали «Андромеды» и «Кирасиры». Один из них, судя по подозрительно сильному истребительному эскорту, являлся адмиральским «персональным лимузином».
Шло сосредоточение подкреплений, готовящихся к Х-переходу непосредственно в район Паркиды. Все это мы наблюдали частично прямо через иллюминатор, частично – на меркуловском планшете, который имел доступ к общекорабельной информационной сети.
Здесь, в чистейшем межзвездном вакууме, в пяти-шести световых месяцах от системы Вахрам, была развернута мобильная передовая база флота. «Нахимов» находился в тридцати километрах от базы, поэтому невооруженным глазом она воспринималась как неброское созвездие вытянутых в линию разноцветных огоньков.
Как передовая база выглядит вблизи, я себе примерно представлял.
Это десятки транспортов, танкеров, орбитальных доков и мастерских, состыкованных вместе в громадный космический город. Базу сюда наверняка выдвигали по частям еще с конца мая и, не спеша, собирали в единое целое. Благодаря такой базе силы вторжения могут чувствовать себя очень уверенно, поскольку их плечо подвоза сокращается с восьмисот парсеков до считанных световых месяцев.
А обнаружить такую базу… обнаружить ее, товарищи, практически невероятно. Хотя она ни от кого и не прячется. Потому как радиоволны от базы достигнут системы Вахрам (если вообще достигнут) спустя месяцы. Когда все уже так или иначе будет кончено.
Точно так же поступили и клоны, развернув в феврале на подступах к Восемьсот Первому парсеку две передовые базы: Вара-11 и Вара-12.
Ну и что? Да ничего. Командование наше, располагая агентурной информацией о том, что базы где-то поблизости развернуты, предприняло наудачу дюжину разведпоисков. С совершенно нулевым эффектом. Потому как вероятность попасть за десять – двадцать попыток в нужный «кубик» большого куба со стороной в шесть триллионов километров – она, согласимся, очень похожа на ноль.
Потом, с треском проиграв сражение за Восемьсот Первый парсек, клоны без проблем разобрали обе базы и все ценное увели своим ходом или утащили буксирами обратно в метрополию.
Поэтому точные астрографические координаты передовой базы – самая страшная военная тайна, какую только можно придумать. Лучше, чем любая броня, ее оберегает покров секретности.
– Это что еще за птица? – Меркулов ткнул пальцем в ближайший «большой ганс», помеченный на планшете тактическим маркером с надписью «Нейстрия».
– Европейский транспорт. «Нейстрия» называется, как видишь.
– Это у него внутри на флуггере летать можно?
– На флуггере не знаю, а на легком вертолете можно.
– Что везут, как думаешь?
– Хороший вопрос. Если бы на Паркиде было море, сказал бы, что везут субмарины ПКО. Есть на Паркиде море?
– Хера там море.
– Тогда сдаюсь. Может, сборный космодром? Есть вроде такие.
– Хм. Ну разве что космодром…
Вопрос в самом деле был занятный. Когда немцы строили пузатые транспорты с колоссальным объемом сквозного грузового трюма, они, по-моему, руководствовались единственным побуждением: хоть в чем- нибудь превзойти этих несносных русских.
– Ты посмотри, посмотри цирк какой. – Меркулов азартно дернул меня за рукав.
Действительно цирк.
К «Нейстрии» подошла дюжина барражирующих истребителей «Гриф». Каждый истребитель после серии довольно рискованных маневров притирался к транспорту вплотную и наконец садился ему на спину!
– Как они цепляются?
– На то и «Грифы». Когтями цепляются.
– Нет, серьезно.
– Наверное, какие-то гаки приварены. А то ведь нормальных узлов стыковки там точно нет.
– Знаешь, если они при таком корабельном эскорте еще и по эскадрилье «Грифов» на каждый транспорт дают, то… То я не знаю. Такое впечатление, что «гансы» гружены чистым хризолином.
– На кой ляд нам на Паркиде столько хризолина?
– Ну, я образно. Просто трудно вообразить, какие такие особенные ценности они тащат.
– Может, «Грифы» не их прикрывают.
– А кого?
– Все в целом. Надо как-то к Паркиде этот авиаполк перебросить, а другого метода не придумали. К нам на «Нахимов», например, ни одного «Грифа» не подпихнешь – просто некуда.
– На стыковочные узлы принять можно.
На поясе у Меркулова запиликала трубка. Он поднес ее к уху.
– Первый слушает.
С полминуты он кивал головой, затем бросил в трубку «Понял», дал отбой и обратился ко мне:
– Скоро Х-переход. Для тебя имеется предписание, по достижении «Нахимовым» рейда Паркиды, совершить перелет на космодром Хордад. Он уже захвачен, твоя эскадрилья сейчас там.
– А авиакрыло в целом?
– Не знаю. Слышал, что его частично приписали к «Дзуйхо».
– Частично?
– Ой, ну не знаю. Идем, Саша, я тебя до ангарной провожу.
Когда мы вышли в коридор, я обнаружил, что Меркулов держит в руках некий пакет.
– Что там?
– Да так… Может, пригодится.
– Богдан… Не хотел тебе говорить, но…
– Говори.
– Я когда был там, на Глаголе, сон видел. Необычный… Будто стоим мы с тобой посреди Красной площади. С автоматами в руках. Ну, как во сне обычно, знаешь?.. Такие штуки, будто бы автоматы… Не конкретные модели. Стоим. И – никого. Запустение ужасное. Кажется, на всей Земле людей не осталось.
– Ну и?
– Кремль разрушен… Исторический музей, Манеж… Но от Спасской башни кое-что осталось, часы, например… Я оборачиваюсь и смотрю на эти часы. На них время: пять минут двенадцатого.
– Двенадцатого?
– Да. Я положение стрелок запомнил, потому что из них латинская буква V получается. И тут ты мне говоришь: «Пушкин, на тебе шинель чужая. Погоны кавторанга. Отдай, это моя шинель».
– Меня действительно в кавторанги произвели, – нахмурился Меркулов.
– Верно. Но ты дослушай. Как только ты это сказал, прилетает наш торпедоносец. Почти «Фульминатор». Ну, может, в деталях отличается. Торпедоносец садится. А ты говоришь: «Время, Саша». Садишься в торпедоносец на место второго пилота и улетаешь.
– А шинель?
– Шинель… Не забрал ты ее. На мне осталась.
– Ерунда. Я на истребителе летаю, – сказал Меркулов, помолчав немного, и зашагал по коридору.
– Да понятно. – Я был вынужден говорить ему в спину. – Но ты все равно… Береги себя, Богдан.
– Так ведь война, Саша, – сказал он, не поворачивая головы.
Везет мне на разгромленные космодромы.
Март – Глетчерный.
Май – Гургсар.
Июнь – Хордад.
«А „хордад“ это что-то знакомое… время года? месяц?.. а, так это июнь и есть! – сообразил я. – Вот так совпадение».
Мы сидели всемером в тени бабакуловского «Горыныча» и обсуждали только что спущенную из
