– А то! Так вот, я еще на «Ксенофонте» решил, что подарю его тебе! Ведь все-таки если бы ты не решился тот пакет вскрыть… Вот я тебе честно скажу: мне духу не хватило бы залезть в пакет, адресованный штабу Первой Группы Флотов! Это же трибунал при других обстоятельствах. А если бы мы не знали, что в пакете, тогда…
– Тогда ой. А мне без тебя не хватило бы духу вообще с Глетчерного взлететь, не то что до полюса тащиться. Мы с тобой теперь как братья-близнецы.
– Близнецы не близнецы… По лирике это ты у нас специалист. Но я тебе одно скажу: возьми его и носи. И чтобы без выкрутасов! – Меркулов пригрозил мне пальцем.
– Но…
– Никаких «но»! – С этими словами Меркулов открыл свой бумажник, извлек алюминиевый цилиндрик – тот самый, который показывал на «Сухуми» – и протянул его мне. – Только бумажник я себе оставлю. Пригодится.
– Даже не знаю, как благодарить, – растроганно сказал я.
– До завтра что-нибудь придумаешь… Тут одно кафе поблизости есть, вон за тем углом. «Белый карлик» называется. Жду тебя там завтра. В пять!
– Но…
– Никаких «но»!
Не сказав «до свидания», он развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел по своим делам. В спину Меркулову полетел озорной детский снежок. Он мягко врезался в его куртку с желтой трафаретной аббревиатурой «ВКС» на спине и рассыпался в льдистую, радужно искрящуюся пыль.
Вообще-то я не хотел являться к Тане без звонка. А может быть, и хотел, но это желание лежало чересчур глубоко в моем подсознании.
Конечно, я знал: являться без звонка неприлично. И опасно! Можно увидеть то, что ты видеть совершенно не планируешь: застиранный халатик любимой, ее небритые подмышки или того хуже – недовольное лицо развалившегося перед визором соперника.
Нет, я честно собирался позвонить! Однако служебный мобильный мой был уже несколько дней как мертв и реанимации не подлежал, а на проходной лайнера «Велико Тырново» не оказалось работающего автомата. Если быть точным, на проходной вообще ничего и никого не оказалось – ни коменданта, ни даже сварливой, во все сующей свой нос уборщицы. Заходи кто хочешь, бери что хочешь.
Какое счастье, что я знал, в какой каюте живет Таня! В противном случае отыскать ее в этом гражданском попугайчатнике было бы невозможно.
Я остановился возле нужной мне двери и постучал.
Чтобы как-то сгладить дерзость своего поступка, я напустил на себя развязный вид. Мне долго не открывали. В какой-то момент я даже подумал, что Тани нет. В конце концов, ведь у нее тоже могут быть дела! Но вскоре за дверью послышались шаги и мне отворили.
Только зайдя в ее крохотную двухместную каюту (к счастью, соседка была в отлучке), я понял, насколько мой визит к ней напоминает ее визит в комнату лейтенанта Юхтиса. Да и не просто «напоминает» – служит его зеркальным отражением!
С той лишь разницей, что в Таниной каюте оказалось как-то нереально чисто (в буквальном смысле – ни одной неприкаянной пылинки!). А сама Таня словно бы целый день ожидала гостей – одета во все новое, волосы заплетены в две косы, губы накрашены розовой блестящей помадой.
Не успел я извиниться за свою вольность и усесться за откидной столик, как Таня немедленно принесла мне горячий земляничный чай. Поставила передо мной вазочку с вафлями. И с самым невозмутимым видом уселась напротив.
Мне стало не по себе. А вдруг она ждала не меня, а кого-то другого? И ради него все это было затеяно? А я просто подвернулся к случаю?
Думать о таинственном «другом» мне не хотелось. Скажу даже больше: думать о «другом» мне было противно. Поэтому я принял деловитый вид и, очертя голову, бросился в обсуждение связавшего нас вопроса.
– Вот, Таня, прошу вас. – С этими словами я протянул ей распечатку. – Здесь вся информация, которую наши воендипы смогли выкачать из вашего глоббура.
– Воендипы?
– Ох, извините. Служба! Весь язык этими дикими сокращениями облеплен… Воендипы – это военные дипломаты. Уверен, глоббур сумело бы прочесть ГАБ, – я привычно понизил голос, – но с этими ребятами меня лишний раз общаться не тянет… Да и вы ведь просили, чтобы я не очень афишировал… Так что я пошел к командиру своего авиакрыла – авиакрыло это, считайте, дивизия. И он мне подкинул идею, до которой я сам, признаться, не додумался бы и за неделю.
– Так вы сказали своему командиру, откуда у вас глоббур?
– Нет. Ему, конечно, было интересно. И если бы мы, скажем, воевали с чоругами, пришлось бы мне выложить всю подноготную – как-никак у меня присяга. Но чоруги нам сейчас кто? Да никто! Не союзники, не противники – нейтралы, одно слово! Так что я сказал командиру просто: вопрос личный, хотя и важный. Так вот, он – Бердник его фамилия – посоветовал мне обратиться в военно-дипломатический отдел при генеральной комендатуре Города Полковников. Такие отделы есть на всех наших крупных базах. В них сидят тихие интеллигентные майоры, на настоящих кадровых офицеров совершенно непохожие. И имеют они, по сути, одну-единственную обязанность: следить, как бы из-за неосторожного рукопожатия не началась война с инопланетянами…
Тане, наверное, было трудно понять – серьезно я или нет насчет инопланетян. Но и спросить ей было неловко. Мне же меньше всего хотелось выставиться этаким фанфаронистым воякой, который разворачивает перед нею, «штафиркою штатскою», мировые астрополитические проблемы. Поэтому я поспешил закруглиться:
– Но к черту эти подробности, да? Вам, наверное, не терпится узнать результаты!
– Нет-нет, Саша, погодите! Это действительно интересно… А что, наша армия всерьез полагает, будто война с инопланетянами возможна?
– Ну, это крайности… На самом-то деле никто толком не знает, зачем нужны военные дипломаты. И они сами – в том числе. Ведь в случае, скажем, с джипсами военные дипломаты сразу оказались сбоку припека, флоту пришлось драться без лишних слов – и еще как!.. Но вот что может быть – и, насколько я понимаю, действительно несколько раз случалось – это появление «темных чужаков»…
– Как здорово! – Таня даже зажмурилась от удовольствия. – «Темные чужаки»…
– Да-да! – Я воодушевился. – Представьте, в окрестностях вашей базы появляется звездолет. И этот звездолет не принадлежит Великорасе. И чоругам не принадлежит. Он вообще – непонятно чей. Страшно?
– Страшно интересно!
– Это вы хорошо сказали. Именно: и страшно, и интересно… Ну и летит себе этот звездолет… скажем, прямиком сюда, в Город Полковников. Что делать? Пробуют с ним связаться так и этак – не отвечает. Какие у него намерения – один Бог ведает…
– И вот тогда оркестр играет туш и на арене появляются… военные дипломаты! – продолжила мою мысль Таня.
– Да. По крайней мере им бы так хотелось. Воендипы думают, что если «темный чужак» когда-нибудь любезно приземлится под окнами их кабинета, они выйдут к нему с Декларацией Прав Разумного Существа и теоремой Пифагора на осмиевой пластинке… Ну и вот на тот случай, если экипаж «темного чужака» соизволит показать свои щупальца и педипальпы из звездолета, чтобы знаками испросить дорогу до ближайшего квазара, наши интеллигентные майоры держат самое лучшее оборудование отечественного производства. А заодно и коммуникационную аппаратуру уже известных нам инопланетных рас. У них там, в отделе, целая кунсткамера… И отнюдь не только переводчики! Там все есть, даже мелианитский трицикл! Невесть за каким… э-э… чертом.
– А они, эти майоры, вам вопросов не задавали?
Хотя кому-то Танино беспокойство по поводу сохранения тайны ее драгоценного глоббура могло бы показаться смешным, я ее понимал очень хорошо. Все-таки моя мать была доктором наук. Помню, когда мне было лет девять-десять, редкий ее разговор с отцом обходился без хулы в адрес некоего профессора
