Когда Валя проснулась, Сергея рядом не было. Из кухни раздавались звуки жарящейся яичницы. Валя очень хорошо знала это шкворчание – больше всего на свете Сергей любил яичницу и был мастером ее приготовления. Она сладко потянулась, и, не одеваясь, только закуталась в махровую простыню, пошла на кухню.
– Проснулась? – Сергей встретил ее радостной улыбкой.
– Я вчера так неожиданно уснула, даже не помню, о чем мы разговаривали, – Валя зевнула и потянулась, так сладко и сексуально, что Сергей не удержался и обнял ее.
– Доброе утро. Хочешь кофе? Можно даже с коньяком. Когда у тебя занятия?
– В десять.
– У нас уйма времени.
– Как, а разве ты не пойдешь на работу?
– Не-а! – Сергей мотнул головой, совсем как мальчик. – У меня есть более важные дела.
Потом они сели завтракать. Все время, пока они ели, Сергей не спускал глаз с Вали. Он следил за ее поведением. Девушка беззаботно щебетала, так что тарелка ее долго оставалась полной, и ему пришлось ждать ее. Затем они прогулялись по городу, и Сергей проводил ее до школы.
– Передай привет Таракашке! – он чмокнул ее в щеку, и Валя застучала каблучками своих туфелек по асфальтовой дорожке, в конце которой виднелась школьная дверь. Над дверью красовалась вывеска:
Сергей прочитал ее и плюнул. Но тут же он забыл про школу.
– Значит, она ничего не помнит! – торжествующим и полным удовлетворения голосом произнес он.
Через два часа Сергей был уже в центральной городской библиотеке. Перед ним горой возвышалась стопка книг и журналов. Он целый час проторчал в библиографическом отделе и замучил тамошнюю работницу. Все книги или статьи журналов были посвящены магии и колдовству. Сергей был погружен в чтение и не замечал ничего, что творилось вокруг него. Рядом с ним лежал толстая общая тетрадка, и молодой человек что-то в нее выписывал и зарисовывал. На лице у него было такое сосредоточение, что казалось, что это занимается над диссертацией молодой ученый.
Раздался звонок, и Маргарита Васильевна пошла открывать.
– Это наверно Сережа, – сказала Надежда. Она сидела на старинном диване и вязала оранжевый жилет.
Она оказалась права. Сергей поздоровался, поцеловал мать и прошел в квартиру. Ужин уже ждал его. Круглый стол, который по-старинному стоял в центре комнаты, был накрыт.
– Здравствуй, Надежда, – кивнул он головой тетке.
– Сереженька, здравствуй, милый! – голос у Надежды был немного скрипучий и неприятный. Сергей сморщился как от головной боли. А тетя продолжала петь: – Где ты пропадал? Мы с Марго совсем извелись. Разве можно так себя вести?
– Ты же знаешь, я готовлюсь в аспирантуру. У меня в декабре экзамены.
– В декабре? – Это вошла мама. – Странно, с каких это пор ты стал готовиться к экзаменам за несколько месяцев до сдачи? Как поживает Валентина? Ты не сделал еще ей предложения? Кажется она порядочная девушка. Хотя я совершенно не разбираюсь в современной молодежи. Не делай такое лицо. Я спрашиваю совершенно серьезно.
– Я не мыл руки, – нашелся Сергей. Он вышел из комнаты в надежде, что когда вернется, у женщин к нему появятся другие вопросы.
Когда он вытирал руки, его взгляд упал на лежащую, на стиральной машине зажигалку. Надежда курила, как заправский матрос. Сергей взял зажигалку и долго смотрел на нее. Потом он сделал высокое пламя и начертил им в воздухе круг.
Что-то хлопнуло. Словно воспламенился сгусток газа, когда включаешь плиту, и долго не можешь зажечь спичку. Сергей вздрогнул. Потом он улыбнулся самому себе в зеркале и пошел в зал. В ванной остался неприятный запах но Сергей не заметил этого.
– Я сделала твое любимое блюдо, чахокбилли из курицы, – сказала Маргарита Васильевна, когда все уселись за стол.
– Ты всегда его баловала, – тут же не удержалась от комментария Надежда.
– Надя не преувеличивай. И не придирайся к моему сыну. Мне иногда кажется, что это Сергей из-за тебя приходит ко мне так редко.
– Правильно, – на глазах тетки тут же появились слезы, – я всегда была тут только приживалкой. Все ласковые слова всегда доставались ему, – она кивнула на Сергея. – Или его отцу.
Сергей усмехнулся. Но уж больно кривая у него получилась усмешка.
– Не будем ссориться, – строго сказала Маргарита Васильевна. – Надя, а ты не говори глупостей. А вспоминать Валентина, отца Сережи в такой час вообще нетактично.
– Почему нетактично? – вмешался в разговор Сергей. – Почему мы никогда не говорим про моего отца? В конце концов, что в этом такого?
Женщины смутились и покраснели.
– Сережа, как ты можешь? – удивленно подняв брови вверх, воскликнула Маргарита Васильевна.
– Я давно уже не ребенок, – сказал Сергей, – могу во всем разобраться без слез и душевных
