Сергей снова начал что-то шептать и разводить руками.
Льву Петровичу стало плохо. Он схватился за сердце и чуть не упал на колени. Сергей поддержал его.
– Смотрите, – сказал он. – Сейчас начнется самое интересное.
Директор десятой школы уставился на трубу. Та раскололась в середине и из обоих концов ее хлынули потоки кипящей воды. Они залили собой земляной пол, который тоже вдруг начал трескаться. Вода заливалась в эти трещины и с бульканьем уходила под землю. А земля стала в один момент жидкой, как манная каша и заходила волнами. Громко лопались грязные черно-серые пузыри. Со всех сторон доносилось чавканье, которое стало таким громким, что быстро заглушило шум льющейся воды.
Лев Петрович смотрел на все это и не верил глазам. Слишком все было неправдоподобным. От замешательства он не обратил внимания на то, что все это было за пределами круга, в котором они с Сергеем стояли.
Их ноги все еще упирались в твердую почву.
Вода продолжала бить из обломков трубы. Стена, на которой она крепилась, тоже треснула и разошлась, обнажив глиняный слой и одну колонну фундамента. В одном месте глина стала обсыпаться, и из-под нее выглянул угол какого-то ящика. Ящик выскользнул из мокрой глины и упал вниз под трубу.
Лев Петрович прикусил язык. Он не узнал. Он догадался, что это за ящик. Старый, совершенно черный, длинный, узкий на одном конце и широкий на другом.
Гроб.
Лев Петрович посмотрел на Сергея. Тот улыбнулся.
– А вы разве не знали, что когда-то на этом самом месте было кладбище?
Крышка отвалилась, и из гроба что-то начало вылезать.
Что-то такое страшное, дергающееся и скрипящее.
Лев Петрович закричал и даже не услышал собственного голоса. Ужас лишил его слуха. Хорошо бы лишил и зрения, чтобы не видеть всего этого. Но глаза остались широко открытыми и прекрасно все видели.
А из глины уже вылезал второй гроб. Этот был уже открытый, и мертвец, сидевший в нем, работал руками словно веслами, выбираясь из земли.
Другие мертвецы стали лезть отовсюду, из рушившихся стен, из жидкого пола, с потолка. Их было столько, что за ними уже ничего не было видно. И все они ползли, шагали, ковыляли, прыгали к кругу, в котором стояли люди.
Почти все они были невероятно древние. Кладбище было сельское и дореволюционное. И покойники все были крестьянские в рубищах, которые когда-то были холщевыми рубахами да кафтанами. И мертвецы все были бородатые и волосатые. Одни были полностью истлевшие, другие еще обладали какой-то плотью, третьи были и вовсе нормальные, только наверно куда более страшные, чем первые и вторые.
А пятеро, которые были ближе всех, были маленького роста, и когда Лев Петрович разглядел их в темноте, то решил, что окончательно сошел с ума.
Перед ним, царапались о невидимую стену три мальчика и две девочки. Вот уж они то были точно не из далекого прошлого, потому что на мальчиках была черная школьная форма, октябрятские значки, на девочках соответственно белые фартуки, а на одной красный пионерский галстук.
Лев Петрович не мог больше на все это смотреть. Он зарыдал и повернулся к Сергею.
– Что это? Кто это? – спрашивал он сквозь рыдания.
Сергей обнял директора и прижал его к себе, как ребенка.
– Это всего лишь страшный сон, – успокаивающе произнес он. – Не надо ничего бояться. Давайте лучше займемся более приятным делом.
И он начал снимать со Льва Петровича пиджак. Мертвецы завыли и закричали на все голоса и с удвоенной силой начали стучаться и царапаться в невидимую стену. Круг не пускал их.
– Нет! – Тараканыч забился, пытаясь вырваться из объятий Сергея. Естественно, что он отчаянно перепугался. Начал судорожно надевать пиджак обратно.
Но Сергей оказался сильнее. Он рванул на себя, и пиджак оказался у него в руках, после чего он размахнулся и бросил его за невидимую стену. Тот плавно, словно большая серая птица улетел за пределы круга. Мертвецы закричали и всем скопом накинулись на пиджак. Образовалась свалка. Крики, драка, поскуливание, хрип и прочие подобные омерзительные звуки.
Сергей схватил обеими руками и силой повернул Тараканыча в их сторону.
– Смотри! – закричал он ему. – То же самое будет с тобой, если не будешь послушным мальчиком!
Тараканыч смотрел туда, куда ему было велено, и плакал. Сергей же стащил с него галстук и бросил его вслед за пиджаком. Затем он стал снимать с бедного директора рубашку. Тараканыч завизжал, но на сопротивление у него уже не было сил. Скоро на нем осталась только майка, и Сергей разорвал ее. Майка тоже полетела вслед за галстуком и рубашкой. Тараканыч, по пояс голый, мелко забился, когда Сергей обнял его руками и прижался к его спине всем телом.
– Но ведь ты так этого хотел, – прошептал Сергей ему в самое ухо.
– Нет, нет, не хотел!
– Хотел, очень хотел! – продолжал сладким голосом шептать молодой человек. Он нежно погладил Тараканыча по щеке.
Лев Петрович посмотрел на руку Сергея и вдруг понял, что невероятно длинные и серые ногти на ней стальные и острые как бритва, и что они сейчас войдут в его тело. Но еще раньше он испытал страшную боль в области уха. Теперь он наконец явственно услыхал свой дикий бабий крик.
