– А как ты думаешь, – возмутился Лешка, – хорошо это будет выглядеть? Один брат джентльмен, а другой – охламон? Ты же меня будешь перед Катей позорить. Она мне так и скажет, что же у тебя у джентльмена такой брат?
С этим доводом я не мог не согласиться. Кажется, он меня загнал в ловушку.
– Ладно, – махнул я рукой, – давай гладить джинсы и чистить кроссовки. Чур, ты будешь гладить, а я займусь обувью.
Если бы вы знали, какое это скучное занятие – возиться с обувью. Скучнее может быть только глажка. Пока Лешка нагревал утюг, я снял с себя шорты и футболку и отдал ему, а сам собрал наши кроссовки и сандалии и пошел с ними в ванную. Там я провел, наверное, полдня, но даже после всех моих усилий наша обувка оставалась по-прежнему грязной и к тому же мокрой. Я почему-то тоже весь с головы до ног перепачкался. Каким-то образом вся грязь, что была на обуви, оказалась на мне. Тогда я бросил все башмаки прямо в ванну и стал мощной струей поливать обувь из душевой лейки. Помогло! В конце концов я тоже залез в ванну и окатил себя водой. Скоро я был чистый и свежий. Настоящий джентльмен.
– Как у тебя дела? – спросил я брата, выйдя из ванной, и принюхался: – А чем это пахнет?
– Да я случайно твои шорты прожег, – спокойно ответил Лешка.
– Как так прожег?
– Понимаешь, я начал их гладить, а они задымились.
– И что?
– А потом загорелись.
Взял я свои шорты, а они воняют гарью и на самом видном месте дырка.
– Что ты наделал? – в отчаянии закричал я. – Как я их теперь носить буду?
– Да ладно. Я сейчас нитки возьму и зашью. Лучше посмотри, как я тебе футболку классно погладил. Она у тебя теперь гладкая-прегладкая. А ты почему мокрый?
– Душ принимал, – буркнул я, забирая свои шорты. – Дай, сам зашью. А ты иди тоже помойся. Вон весь потный и дымом от тебя воняет. Не думаю, что джентльмены так должны выглядеть.
Лешка вздохнул и пошел мыться, а я стал зашивать дырку на шортах. Исколол себе все пальцы, но дырку зашил. Правда, когда попытался надеть штаны, то почему-то не влез в них. Они стали мне малы.
– Лешка, шорты мои пропали, – сказал я брату, когда он вышел из ванной. – Что мне теперь в трусах ходить?
– Надень джинсы, – посоветовал он.
– В такую жару?
– А что делать?
Пришлось мне доставать джинсы.
– Давай я тебе их сначала поглажу, – угодливо предложил Лешка.
– Попробуй только! – я показал ему кулак. – И вообще, джинсы не гладят.
– Но ведь джентльмены в джинсах не ходят, – вдруг сказал Лешка. – Надень брюки от школьного костюма.
– Да ты что? Совсем с ума сошел?
– Ну, Дима!
Лешка меня так уговаривал, что пришлось согласиться, но с тем условием, что и сам он тоже вырядится в школьную форму.
И вот мы в жаркий июльский день встали перед зеркалом в школьной форме, даже галстуки надели.
– Смотреть тошно! – глянув на свое отражение, сказал я.
– Тошно, – согласился Лешка. – И знаешь почему?
– Потому что в каникулы только идиоты ходят в школьной форме. А еще так ходят на свадьбы или похороны.
– Не поэтому!
– А почему же?
– Посмотри на наши головы.
– Наши головы? А что с ними такое?
– Прически никуда не годятся. Мы с тобой как два лохматых чучела, – сказал Лешка.
Я взял свою любимую массажную щетку, и стал усердно расчесываться, но толку от этого не было. Волосы все равно торчали в разные стороны.
– Давай возьмем мамин фен и уложим, – предложил Лешка.
Стали мы феном волосы друг другу укладывать. А им хоть бы что, не укладываются и все тут.
– Нет, – решил наконец Лешка. – Ничего у нас не получится. Надо в парикмахерскую идти!
– В парикмахерскую?! – в ужасе воскликнул я. – В середине каникул? Ни за что!
– А что прикажешь делать? – прямо как мама, спросил Лешка. – У тебя есть другие предложения?
Предложений у меня не было.
– Вот так-то! Давай открывать копилку и в парикмахерскую.
Еще и деньги тратить? Я возмутился и попытался воспротивиться такой вопиющей глупости, но Лешка был неумолим. Чуть не плача, я вынул двести рублей из нашей общей копилки, и мы отправились стричься. Лешка попросил сделать нам самые модные прически. Я готов был сквозь землю провалиться, так мне было неловко, когда парикмахер возился с моей головой. Парикмахер меня даже спросил:
– Вас что-то не устраивает, молодой человек?
Я хотел сказать, что меня все не устраивает, но промолчал и только сопел носом.
Наконец пытка кончилась. Мы расплатились и хотели было отправиться домой, но неугомонный Лешка остановился перед большим зеркалом у выхода и критически оглядел нас обоих. В зеркале были какие-то незнакомые ребята. Черные брюки, белые рубашки, туфли и галстуки, а на голове проборы, и волосы гладкие и прилизанные. Кошмар! Дети из Зазеркалья.
– Ну вот, теперь мы настоящие джентльмены, – довольно сказал Лешка. – Нас теперь хоть на обложку энциклопедии помещай. Красавцы! Если Катя и теперь на нас внимания не обратит, тогда не знаю, что ей нужно.
– Пошли, – буркнул я, а сам подумал: вдруг нас сейчас ребята увидят в таком виде, это же позор на всю жизнь. Ванька надо мной до самой смерти смеяться будет.
Мы быстрым шагом направились к дому. Было жарко. Брюки прилипали к телу, туфли давили, галстук душил. Настроение у меня испортилось – хуже некуда. Но чего только не вытерпишь ради родного брата? Я старался не смотреть по сторонам и думал о том, как тяжело быть родственником настоящего джентльмена. Вдруг жалобный Лешкин возглас отвлек меня от грустных мыслей:
– Димка! Смотри!
Я поднял голову, и рот мой открылся от удивления. Прямо на нас ехал на своем дорогущем крутом велосипеде Никита Воробьев. Высокий блондин с голубыми глазами, одетый в белоснежные шорты и такую же рубашку с короткими рукавами. А перед ним на раме восседала радостная и счастливая Катя, вся в розовом, как кукла Барби. Мальчик и девочка ехали и никого не замечали, о чем-то весело болтая между собой. Они промелькнули мимо нас и даже не оглянулись. И Катя не крикнула, как всегда: «Привет, Коржики!».
Лешка молча стянул с себя галстук, взъерошил волосы и изо всех сил пнул ногой жестяную банку от пепси-колы. Потом он сделал пас мне, и мы стали гонять банку вдвоем. Такие вот мы джентльмены.
