– Чего-чего? – не понял папа.
– Сычихины наследники, говорю, вот чего!
Все стояли и внимательно слушали этот диалог. Никто из остальных не проронил ни звука.
– Что значит, Сычихины? Ах, правильно! Конечно! Как же я сразу не догадался? Сычева Вера Павловна была владелицей дома. Да, теперь, мы его заняли.
– Ну-ну, – покачал головой мужичок. – Заняли. Ну-ну. Заместо дачи наверно, да? Сейчас все городские себе дома в деревне покупают, гамаки вешают и отдыхают. Ну-ну. И вы значит, тоже. И как вас, звать величать, если не секрет?
– Не секрет. Карпуины мы. Я Николай, Николай Владимирович, это моя жена Галина, Васильевна, и вот дочки, Аня и Маша.
– А я просто Архип, – и мужичок протянул папе большую серую и мозолистую ладонь для приветствия. Папа с чувством ее пожал.
После этого, потянулись знакомиться и остальные мужички. Неловкость первоначальной встречи, была забыта, и двор магазина вновь наполнился разговором. А потом пришла продавщица, крупная белобрысая женщина, вся красная от загара, открыла магазин и запустила всех внутрь.
Это был маленький супермаркет деревенского типа. То есть, здесь продавалась все, что нужно для жизни. Продукты, одежда, кухонная утварь, хозяйственные принадлежности, игрушки, мебель и даже книги.
Папа с мамой стали делать покупки. Им нужно было столько всего, что все просто рот открыли, глядя, как они берут чуть ли не все подряд – инструменты, постельное белье, два больших толстых матраса и всякую прочую нужную в хозяйстве утварь.
– И как мы это все понесем? – ахнула Аня, когда увидела все, что приобрели родители.
– А мы вон тележку тоже возьмем, напрокат, – ответил папа. – Я договорился. А вы пока идите, на улице нас подождите, ничего тут в духоте париться. Мы сейчас рассчитаемся.
Он купил дочерям по чупа-чупсу, и девочки вышли из магазина.
На них тут же уставились мальчики и девочки, скакавшие до этого с крыльца на землю и обратно.
– Чего вы на нас уставились? – тут же без церемоний спросила их Аня.
– А чего, нельзя что ли? – спросил один белобрысый мальчик, коротко стриженный и конопатый. Он был в одних шортах, сандалиях на босу ногу и очень загорелый.
– Да нет, можно. Мы за просмотр денег не берем, – сказала Маша. – Смотрите, сколько хотите.
Тогда этот же мальчишка подошел к сестрам и стал их рассматривать, словно они были экспонатами в музее. Глаза у него были синие и большие. Чуть выпуклые, от чего лицо у него было какое-то кукольное.
– Ты глуховский? – спросила его Аня, чтобы скрыть неловкость.
– Глуховский.
– И как тут у вас в Глуховке?
– А никак.
– Что совсем никак?
– Совсем.
– Тебе сколько лет?
– Семь.
– Ох, ты! – Аня сделала вид, что восхищена. – Ты наверно уже в школу ходишь?
Мальчишка смутился:
– Нет еще. Но осенью пойду. В первый класс, значит.
– А у тебя старшие сестры или братья есть? – продолжала спрашивать Аня.
– А то. И сеструха и братан.
– И сколько им лет?
– Восемь.
Аня чуть не плюнула от досады. Тогда инициативу разговора взяла на себя Маша.
– Как тебя зовут?
– Дениска.
– А меня Маша. А вот она Аня. Скажи, Дениска, а есть ли в Глуховке такие, как мы?
– Такие, как вы? – Дениска задумался.
– Да.
– Нет. Таких чокнутых у нас больше нет.
От такого ответа сестры открыли рты.
– Что это ты такое говоришь? – возмутилась Аня. – Кто же тебе это сказал, что мы чокнутые?
