– Угадали, Владимир Миронович…
– А что, скажите, он такой широченный? Катамаран, наверное?
– Берите выше! «Урал» имеет тримаранную конструкцию. У него три независимых водоизмещающих корпуса, конструктивно объединенных верхней палубой.
Комлев отметил, что в носу корабля уступом размещены две катапульты для запуска флуггеров. Взлетно-посадочная полоса, являвшаяся конечным пунктом устремлений этих самых флуггеров, проходила насквозь от носа и до кормы по правому борту. Но вот центральная часть палубы перед громадной надстройкой была совершенно пуста. Ее функциональное назначение оставалось для Комлева загадкой.
– А скажите, Анатолий, – вкрадчиво начал Комлев, – много ли флуггеров приписано к «Уралу»?
– Да не особо… Это же не авианосец… Десять штучек всего. И тридцать вертушек.
– Не густо… А как же самооборона?
– С точки зрения нашей военной доктрины, необходимость обороны штабных кораблей вроде «Урала» в тактической зоне однозначно указывает на то, что война проиграна.
– В тактической зоне? – переспросил Комлев. – А в целом, с точки зрения зональной ПКО?
– А вот зональную ПКО, – хитро улыбнувшись, в их разговор включился старший офицер, его звали Виталий Чичин, – обеспечивают машинки поинтереснее тех, которые поместились бы на «Урале».
– «Хагены», что ли? Или «Грифы»? – предположил Комлев.
– Ни то и ни другое… Отдельный полк атмосферных платформ ПКО «Мамонт».
– Ого.
– То-то же! – Чичин просиял.
– А вот и он, глядите, легок на помине! – воскликнул Волохаев.
– Кто? – не понял Комлев.
– Да «Мамонт» же! Ух, звер-рюга!
Взгляд Комлева заметался между морем и облаками. Где этот «Мамонт»? И вдруг, заметно ниже, на фоне далекой полоски берега, Комлев различил силуэт этого знаменитейшего «летающего крыла» – едва ли не единственного в мире обычного в общем-то боевого самолета, производимого серийно. Этот монстр – вот уж воистину мамонт! – имел на борту собственный термоядерный реактор и восемь сдвоенных воздушных винтов, да-да, самых обычных винтов! Такое несовременное, но очень экономичное решение, позволяло «Мамонту» сутками барражировать вокруг охраняемых объектов в полной готовности влепить по далекому космическому врагу десятками дальнобойных зенитных ракет «Богульник»…
– Впервые вижу, честно говоря, – смешался Комлев. – А почему так низко идет?
– Да пилоты дурака валяют, я думаю, – ухмыльнулся Волохаев. – Соревнуются со скуки, кто ниже пройдет. Наши звездолетчики тоже во все тяжкие… – тут Волохаев осекся.
– Вы сказали «наши звездолетчики»? – переспросил внимательный Комлев.
– Да просто оговорился. Хотел сказать «пилоты», – непринужденно отмахнулся Волохаев. Но непринужденность его, и это Комлев приметил, была деланной.
Тем временем «Урал» исчез из поля зрения – это их флуггер завершил маневр и теперь снижался, имея корабль строго впереди по курсу.
Через минуту колеса шасси повстречались с палубой. Их «Гусар» прокатился положенную сотню метров и замер в последней трети посадочной палубы.
Чичин и Волохаев увлекли Комлева к выходу.
Мощный арктический норд-ост буквально валил с ног. Комлев, совершенно неготовый к такому обороту дел, едва не распрощался со своей фуражкой. И распрощался бы, если бы расторопный палубный техник в оранжевой куртке на меху не поймал ее в пяти метрах от бортового среза.
– Спасибо, товарищ! Такой я стал растяпа… – смущенно поблагодарил его Комлев.
– Добро пожаловать на «Урал»!
После запоздалого обеда в пустой корабельной трапезной Волохаев и Чичин устроили Комлеву экскурсию.
Начали по традиции с визита на ходовой мостик.
Туда, на высоту девятого этажа, их поднял лифт с картиной Айвазовского «Чесменский бой».
– Уже заказали замену, – сообщил Чичин, кивком указывая на полотно в золоченой раме, в центре которого эпично разлетался от взрыва погребов турецкий парусный линкор.
– Зачем? По-моему, красиво.
– Начальство считает, дух полотна не отвечает требованиям момента.
– Небось «Битву за Восемьсот Первый парсек» художника Тутова заказали?
– Да вы телепат! – неподдельно удивился Чичин. – Как вы угадали?
– Позавчера на Первом видел репортаж про выставку Тутова. Подумал, хорошая картина. Видно, не я один такое подумал.
На мостике Комлева представили командиру корабля капитану второго ранга Желтоглазову.
– В «Периэксоне» работать будете? – ровным голосом без интонации спросил Желтоглазов, не отрываясь от планшета.
– Так точно.
– Повезло… Хороший коллектив там у вас… Озорной…
«Гм… озорной». – Комлев не стал переспрашивать, как именно озорничает коллектив «Периэксона», ограничился вежливой улыбкой.
С ходового мостика вышли прямо на крышу надстройки. Оттуда открывался вид на затянутый парным туманом открытый плавательный бассейн. Несмотря на адский холод, в бассейне было многолюдно – Комлев сразу выделил глазом две миловидные женские головки в ярких шапочках. Представительницы лучшего пола сплетничали о чем-то у бортика, аккурат под подкидной доской для прыжков.
– Бассейн подогревается. Так что ежели чего, не стесняйтесь. Там и сауна рядом есть, и русская баня. С веничком! После плавания – самое оно!
– Но ветер!
– Не чувствуется. Обратите внимание на ветрозащитные стенки, – сказал Волохаев.
– А что, на борту много женщин? – поинтересовался Комлев с затаенной надеждой. В черный ящик его души уж месяца два как не проникал пьянящий амурный ветер.
– Ну как вам сказать – «много». Есть десятка два… В основном незамужние… Так что у всякого из нас шансы имеются! – отметил Чичин, как показалось Комлеву, скабрезно.
Похоже, пока они обедали, «Урал» провел все плановые сеансы Х-связи. По крайней мере телескопическая мачта была теперь убрана. Двадцатиметровый диск Х-передатчика серебрился в отведенном для него чашеобразном углублении в кормовом уступе надстройки.
– Скажите, а зачем вообще «Уралу» собственный Х-передатчик? – полюбопытствовал Комлев. – Неужели не хватает традиционных каналов ретрансляции, связывающих корабль с орбитальными крепостями?
Чичин помрачнел.
– Тут вот какое дело, Владимир Миронович… В мирное время хватает. Но сейчас… Сейчас важна предельная автономия.
– Простите… Но разве сейчас не мирное время?
– В основном – мирное. Ну для народа, для армии в основном… А для меня – нет. И для вас тоже.
– Ничего себе!
– Скоро вы все поймете, – обнадежил его Чичин. – Ну а пока что не будем о грустном. Идемте к лифту. Прогуляемся по жилым палубам!
Начали по традиции с адмиральского этажа. Он занимал второй ярус надстройки.
Сквозной проход на этой палубе имел немалую ширину и высоту. Хитроумные оптические эффекты еще сильнее раздвигали стены – Комлеву поначалу почудилось, что по коридору можно разъезжать взад-вперед даже на тяжелом танке прорыва Т-14.
«Ну ладно, не на танке, – решил он через минуту. – Но на авто – элементарно».
Палуба была застелена шикарным пробковым паркетом, гасившим звуки шагов. Стены покрывали панели из золотистой новогеоргиевской груши. На подволоке искрили хрусталя. Внимательные зрачки камер наблюдения деликатно шарили по вошедшим.
