явно волокли на убой.
«Прощайте, друзья… Прощай, Пенни», — подумал Юл.
От жалости к себе на его глаза наворачивались слезы. Однако он знал: если женщина решила для себя что-то важное, к тому же решила окончательно и бесповоротно — лучше не вставать у нее на пути. Потому что любовь и кровь не случайно рифмуются между собой.
«И пусть лучше приютом этой рифме станет куртуазный сонет или исполненная любовного томления серенада, а не скорбная эпитафия Юлу Клевцову!»
Ну а в том, что любовное томление женщины-сталтеха, которая обладает ужасающей по своим разрушительным масштабам свободой воли — это что-то вроде торнадо напополам с цунами, Юлу Клевцову предстояло сейчас убедиться на собственном… в общем, на собственном всем.
Всем, чем его снабдила мать-природа.
Тем временем здоровенный верзила с массивной башкой зубробизона на плечах подошел к прутьям загона и проводил упирающегося, возмущенно орущего Юла задумчивым, всепонимающим взглядом.
Затем властная женщина и влекомый ею мужчина исчезли за пологом широкой палатки шатерного типа, где и обитала Хозяйка Скорговых Болот. Тотчас шатер по периметру окружили причудливо переплетающиеся линии серебристых существ, похожих на тропических муравьев-листорезов.
Маленькие существа еще некоторое время шевелились, толкались, перебегали из линии в линию, после чего наконец угомонились и застыли кружевами диковинных алюминиевых виньеток, охраняя покой и здоровую страсть своей госпожи.
Зубробизон шумно вздохнул, всхрапнул и, глубокомысленно покачивая кудлатой башкой, побрел в глубь загона.
А через некоторое время из шатра раздался сдавленный вопль ужаса.
Кричал мужчина. И судя по тому, как резко оборвался вопль, больше в его легких уже не оставалось ни грамма воздуха.
Глава 11
Червь Свирепого Мака
— Пойми, я ведь не прошу у тебя многого. Более того, я ведь не прошу у тебя невозможного! Я прошу то, что мне до зарезу необходимо, твою ж масть! — кричал Юл, приподнявшись на локте.
Еще минуту назад, обессиленные любовными играми, они расслабленно лежали на широченном ложе, застеленном какими-то мохнатыми шкурами. Штурману искренне хотелось верить, что шкуры эти натурально звериные.
О том, где и в какой локации Пятизонья Кира могла откопать реального медведя или кабана, Юл и вовсе предпочитал не думать. Меньше знаешь — лучше спишь. Даже когда ты волей-неволей вынужден заниматься любовью с женщиной-сталтехом, которой вздумалось как раз сегодня обогатить свой и без того впечатляющий сексуальный опыт.
Требование Штурмана вернуть его спутникам прежнее, человеческое обличье Кира согласилась обсудить не сразу. А лишь после получасовой неистовой скачки по прериям любви в долину наслаждения, поросшую, надо думать, афродизиаками и кактусами-пейотами.
Когда настало время удовлетворенного самосозерцания, Кира приятно удивила Юла стройностью фигуры и гармоничностью форм. В шатре царила облагораживающая окружности полутьма. Это было очень кстати для Юла, прежде не имевшего сексуального опыта с женщинами-сталтехами.
Еще с первых минут пылающей Кириной страсти Юл опасался наткнуться на искусственную пластмассовую плоть. Да вдобавок еще и перевязанную сухожилиями проводов! Что вполне отвечало бы обычному виду сталтеха-ветерана, давно утратившего былые мускулы и кожный покров.
Но перед ним предстала хоть и не по-здешнему пламенная, однако вполне земная женщина, сложенная в любимом Штурманом городском стиле. Тонкая талия, округлые бедра без целлюлитных излишеств и «любовных поручней» в виде жировых отложений над ягодицами. А самое главное — никакого бронелифчика с выпирающими оттуда розовыми полушариями!
— А ты очень даже… аппетитная! — первым делом прошептал он, стоило только любвеобильной Хозяйке Скорговых Болот освободиться от теснящих ее одежд.
С точки зрения тактильных ощущений все тоже оказалось супер — как с обычной женщиной из плоти и крови. Разве что вместо аромата теплой кожи — легкий запах мускуса, невесть откуда взявшийся у сталтеха.
— Ты действительно считаешь, что я ничего? — первым делом поинтересовалась техноженщина, едва лишь взобралась на Юловы колени.
— У меня никогда не было столь совершенной партнерши. В тебе все прекрасно — и душа, и тело, и мысли, — сдавленно пробормотал Штурман, благо процесс уже пошел и с каждой секундой быстро набирал обороты. Он всегда помнил, что с женщинами чем больше лести — тем лучше.
— Я думала, все порядочные герои предпочитают крупные формы… женского самовыражения, — не отставала Кира, явно нарываясь на еще один комплимент. Однако, не дождавшись его, она откинулась под невероятным, невозможным для обычной земной любовницы углом, демонстрируя ему свои крепкие груди.
Сталкер только приоткрыл рот, беспомощно хватая воздух, как рыба на песке. И безнадежно махнул рукой.
Ну почему эти женщины, все подряд, независимо от их внешней системы и внутренней конструкции, просто обожают, когда их партнер во время танца любви заливается этаким незатыкаемым соловьем?
Кира сжалилась над любовником и временно приостановила свои ритмичные движения, благо именно она сейчас задавала тон в их любовном поединке.
— Так что ты там хотел сказать о моей груди, дорогой? — требовательно уточнила она.
Перед тем как дать ответ, Штурману пришлось остановиться, отдышаться и глотнуть воды из фляги.
— Видишь ли, Кира… Крупные формы… отягощают карму, — смиренным тоном буддийского послушника кротко изрек он, утирая пот со лба тыльной стороной ладони.
— А что такое карма? — женщина-сталтех прищурила левый глаз, точно прицеливаясь в самое сердце своего внезапного любовника.
— Карма — что-то вроде совести. Но только глубже. В общем, лучше тебе об этом не думать. Главное, что твоя грудь — это… идеал. Со всех точек зре…
Большего он сказать не успел. Поскольку Кира, явно удовлетворенная словами своего партнера, но отнюдь не его действиями, вновь пришпорила его, сжав коленями бедра сталкера.
«Кажется, у наездников это называется „взять в шенкеля“», — через гудящую голову Штурмана прошмыгнула непрошеная мысль. И тут же вылетела оттуда пулей под напором всесокрушающей Кириной страсти.
«Еще хотелось бы знать, а нужно ли предохраняться во время секса с полуроботами? Мало ли что… Еще дадим начало новой расе белых русских терминаторов».
…Единственным, но весьма существенным неудобством в этом горячем межвидовом сексе было то, что из живота Киры время от времени доносились какие-то нечеловекоразмерные звуки. То ли жужжание сервоприводов, то ли деловитый цокот шестеренок..
Первый раз это случилось в самый пик наивысшего наслаждения женщины-сталтеха, так что Юл в тот миг от ужаса подскочил, словно ужаленный. Точнее, безуспешно попытался это проделать.
Увы, изысканная любовная позиция — «прекрасная амазонка верхом на учтивом незнакомце» — не позволила ему пошевелить ни одним членом, включая доминирующий в этом логическом ряду.
Штурман же никак не мог найти себе успокоения. Поскольку не мог избавиться от неприятного ожидания, что из чрева Киры в любой момент вдруг выскочит какой-нибудь блуждающий подшипник или обнаглевшая пружина — должен же быть источник у этих акустических вибраций! И надо оторвать лживые языки тем экспертам, что со знанием дела берутся рассуждать, будто наилучшая де и почетнейшая смерть
