Поел. Облизал ложку. Запил кашу чаем из фляжки-термоса.
Затем прикрыл глаза, с наслаждением вытянул утомленные ноги и задумался.
…Человек, увидеть которого — большое искусство, появился в палатке, как всегда, неожиданно и абсолютно бесшумно. Расставленные Штурманом датчики движения и не пискнули.
Это и понятно: Старик в девяноста девяти случаях из ста высылал вместо себя свою ментальную проекцию.
А те, как известно, не пахнут и следов не оставляют.
В последнее время он предпочитал образ убеленного благородными сединами патриарха. При виде этой по-сказочному пафосной фигуры Штурмана начинало пробивать на хиханьки. Гендальф-Пендальф, итить его автоном!
Однако Юл всякий раз сдерживался.
Во-первых, Старик был другом. Верным и преданным другом, каких в жизни каждого сталкера раз-два и обчелся.
Во-вторых, Штурман знал, что весь этот ментально-проекционный маскарад затеян Стариком не просто так, от врожденной живости натуры, а вследствие ожога шестидесяти процентов поверхности кожи, и кожи лица в том числе.
А кому хочется смотреть на чужие уродства? Уж лучше созерцать напыщенного старикана в колышущейся белой хламиде…
Ясное дело, сам Старик в своем физическом теле в эти самые минуты находился где-то неподалеку. Поддерживать ментальную связь и одновременно экранировать канал этой связи от любопытных мнемотехников «Уробороса», равно как и от бастионов «Тройки», напичканных чувствительнейшей аппаратурой дистанционного слежения, было делом хлопотным, а с точки зрения энергии еще и весьма дорогостоящим. Соответственно, простейший способ оптимизировать энергозатраты — сократить дистанцию передачи.
— Да ты настоящий ковбой, старина! Объезжаешь здешние армейские погрузчики как диких мустангов? — хмыкнул Юл.
Сидящий напротив Штурмана благообразный старец в капюшоне по самые брови и длинном сером плаще из дешевого фэнтезийного романа махнул рукой.
— Какое там! Я всего лишь отвлек их внимание, чтобы подобраться ближе и взглянуть на нашу Спящую Красавицу.
— И как, взглянул?
— Собственными глазами, — кивнула проекция, выразительно мигнув при этом белесыми белками, зрачки в которых было не разглядеть, так что Юл зябко поежился. — Поэтому я жду тебя уже второй день в здешних железных песках… Не врет молва народная! Они ведь и в самом деле похитили беспутную Алину, мой мальчик. Да ты никак замерз?
Штурман покачал головой. Мол, замерз, но это сейчас не важно. И сказал:
— Что касается Тройки, лично мне плевать на эту шалаву Алину… Пенни — той не плевать. Но она, хоть и приходится Алине кузиной, по-моему, просто завидует ей, чисто по-бабски… Как же, все Пятизонье собралось выручать бедняжку! Такой могучий, скандальный пиар невинного агнца женского пола, попавшего в лапы грязных козлищ из клана «Уроборос», ни одной девчонке Пятизонья и не снился! И, кстати, я надеюсь, обиженный клан Минелли уже здесь в полном составе?
— А то! Старый Рекс вчера ходил к стенам Тройки. Поносил змеепоклонников со свойственной ему изобретательностью… Называл Перси Красавчика «гомосексуалистом»… Повторил сие откровение что-то около двух дюжин раз, — полупрозрачное лицо Старика саркастически скривилось.
Штурман хорошо знал эту гримасу. На секунду ему даже показалось, что перед ним не искусная голограмма, а реальный человек из плоти и крови. Старик, его Старик, с которым они выпили столько пива, сколько увезет не всякий железнодорожный состав! Захотелось по-дружески обнять его… Вот ведь глупое желание!
— Физически я сейчас на Втором Радаре. Полтора километра от твоей палатки, — пояснительно вздохнул Старик.
По его глазам Юл сразу же понял: лжет. Просто опасность перехвата и расшифровки их разговора спецами «Уробороса» по-прежнему столь велика, что он ни в коем случае не станет раскрывать свое местонахождение даже старому другу.
— На Втором Радаре? Что ж, не забудь потом вытряхнуть полупроводниковый песок из своих сапог, о всемогущий повелитель Второго Радара, — хмыкнул Штурман. И оба собеседника, человек и проекция, понимающе улыбнулись.
Старик никогда не носил сапог — от сапог у него болели изувеченные катастрофой голеностопы. Он вообще предпочитал всякой обуви длинноносые туфли, привезенные им с какого-то занюханного кипрского курорта. Эту смешную тайну Штурман знал. А Старик знал, что Штурман знает.
Между тем Старик привык жить, всегда таясь во мраке — и от друзей, и от врагов. А вот Штурмана атмосфера тайн и умолчаний всегда нервировала. В конце концов, если их и подслушивают, пусть знают, для чего он, Юл Клевцов по прозвищу Штурман, сейчас здесь, под стенами Тройки. Пусть знают, что отныне его девиз: «„Уроборос“ должен быть повержен!»
— Ты видел Патрика? — напрямую спросил Юл.
— Конечно, — без промедления ответил Старик. — Точнее, то, что от него осталось. Надо признать, осталось немногое. Ты не беспокойся, я предал его тело земле. Все сделал, как положено. Но он завещал тебе главное. Право и обязанность мстить за него. Поэтому ты тут, на радость союзным кланам.
— Патрик нашел, что искал?
— К сожалению, нет, — ответил Старик, одновременно протягивая Штурману сложенный вчетверо лист бумаги.
Стоило пальцам Юла коснуться этой ментопроективной голограммы, и листок развернулся, продемонстрировав ему содержимое шифрованной депеши.
«Они растут на восточной стороне крепости. Ориентир — отдельно стоящий металлокуст, листья в синей окалине. Сильно фонит, сто рентген в час. Там жилище „гоблина“. Поэтому будь осторожен».
Когда Штурман вновь поднял глаза, палатка была пуста. Призрачный Старик исчез, оставив после себя легкий холодок тревоги. Впрочем, Штурман уже предчувствовал: нынешней ночью этот холодок превратится в полноценный ледяной ураган…
«Что ж, придется одеться потеплей», — пожал он плечами и откинул полог палатки.
Судя по тому, как задрожал под ногами бетонный пол бункера, в Чернобыльскую Зону вошли сухопутные броненосцы «Пламенного Креста»…
Глава 3
Ночная вылазка
Военный совет союзных кланов был назначен на завтрашнее утро. День прибытия решили отвести на обустройство.
Кроме того, кланы усиленно подтягивали к Тройке штурмовую технику и боевых механоидов, а это требовало времени и дополнительной энергии для гипертранспортировки столь громоздких, тяжелых объектов.
Штурману же сейчас больше всего нужна была ночь. Последняя относительно спокойная ночь в этих местах. Ночь, не оглашаемая громом канонады, не озаренная молниями взрывов.
«А может, и не последняя», — полемизировал сам с собой Штурман, наблюдая, как облепившие артефакт «Хамелеон» энергоботы подзаряжают его, распространяя вокруг себя острый аромат озона.
Большой Генератор представляет собой огромную ценность и наверняка является устройством достаточно хрупким, капризным. Сотрясения почвы от близких взрывов могут вывести его из строя на неопределенный срок. Так что вряд ли кланы рискнут начать массированный обстрел Тройки. Уж больно нуждаются в этом генераторе и Вырин, и «Пламенный Крест», и даже балтийцы-«варяги».
