Тирит?
– К сожалению это было невозможно. После похищения драконы сделали его тотемом своего рода. Да- да, не удивляйся, они сделали его вместилищем своего духа и единого сердца, после чего спрятали его в глазном яблоке убитого дракона, так Эмон Сул превратился в Око Дракона. Палантиры могут служить не только свету, но и тьме. Чтобы потомки Смога не вернулись в наш мир, я убил этот черный палантир. Никому в Средиземье он не принес бы счастья. Только горе и страдание. К тому же Саурон тоже желал овладеть им, и если бы овладел, давно бы мы все были у него в рабстве, а в окружающем нас мире слышалась бы только черная речь.
Гэндальф продолжал просматривать бумаги. Вековая пыль облаком витала вокруг него. Принесенные с собой факелы едва горели и не в силах были рассеять сырой мрак. Зато от посоха мага исходили яркие голубые лучи, и в них все можно было рассмотреть. Эктилион вдруг почувствовал, как трудно ему стало дышать.
– А Ануминас-Душевный Дар? Куда делся он? Или Осгилиат-Сердце Мира? Может, ты знаешь что-либо о них?
– Осгилиат пропал в водах Андуина.
– Это я знаю.
– Но ты не знаешь, кому он достался после этого!
– Кому?
– Королеве Мертвых болот.
– Не может быть!
– Это так! Осгилиат находился у нее столько же лет, сколько Эмон Сул у драконов. Он растаял, словно кусок льда, после того, как ушел из плена.
– Ты тоже держал его в руках?
– Увы! Эта честь выпала не мне, а Саруману. – Говоря это, Гэндальф впервые поднял голову и посмотрел на Эктилиона. В лице у него на мгновение появилось выражение горечи. – Остался только Ануминас. Только о нем ничего не известно.
– Есть надежда найти его?
– Надежда всегда есть. Еще полсотни лет назад никто бы не вспомнил про палантиры, но недавно про них прошел слух, и они один за другим стали появляться из небытия. Сейчас очередь Ануминаса дать о себе весточку.
– Тогда я желаю тебе удачи, Гэндальф! – воскликнул наместник.
– Спасибо, Эктилион. Я всегда знал, что ты великий правитель и твоя забота о людях искренна.
– Твоя похвала великая честь для меня.
– Только не говори никому, что я ищу. У Врага повсюду есть уши.
– А что же мне говорить?
– Мало ли у Гондора других секретов? Например, чаша из Белого древа. Она ведь тоже была потеряна. Кстати, в одно время с Ануминасом.
– Я знаю про нее, – мечтательно произнес Эктилион. – Чаща жизни. Она будет, пожалуй, дороже палантира. Ведь ее своими руками сделал Анарион – Король Основатель. Тот, кто вернет ее, вернет Гондору славу и непобедимость.
– Вот ее я и буду искать, – кивнул головой Гэндальф и усмехнулся. – Хотя в ее существовании у меня куда больше сомнений. Слишком красивая это легенда. Но все равно, если спросят, можешь рассказать про чашу. А про палантир, пожалуйста, молчи.
– Да будет так!
Сказав это, Эктилион покинул башню и спустился в город. Наместник вышел на улицу и с облегчением вдохнул прохладный вечерный воздух. Взгляд его устремился в розовое от заката небо. Серые облака клочками висели над городом и не двигались с места, словно застыли навечно. Стены, окружавшие город со всех сторон были столь высоки, что солнечные лучи уже не проникали внутрь, и улицы Минас Тирита были окутаны в плотную тень, и факельщики трудились во всю, зажигая фонари. В честь праздника городским советом было решено увеличить количество огней в городе в девять раз. Увидев наместника, они с радостной почтительностью поклонились ему. Эктилион улыбаясь, выслушал поздравления в свой адрес. В это самое мгновение стоящий на холме главный замок с высокими стеклянными окнами вдруг засверкал солнечными зайчиками, пустив их в город, в котором на короткое время вдруг снова стало светло. От бившего в лицо солнечного золота Эктилион даже зажмурился. Но настроение его вдруг стало улучшаться. Подарок небес наместник воспринял, как хорошее предзнаменование.
На следующий день он отправился в башню к Гэндальфу.
– Как твои успехи? – спросил он, входя к магу.
По хмурому лицу Гэндальфа Эктилион понял, что пока ничего утешительного он не услышит.
– Жаль, – вздохнул наместник. – Может, я помогу тебе?
– Не вижу необходимости, – буркнул в ответ Гэндальф. – Хотя, впрочем, если желаешь, почему бы и нет?
Эктилион с жаром принялся просматривать свитки, которые лежали с правой стороны от мага. Тот еще не просмотрел их. Однако уже через десять манускриптов наместник почувствовал, как у него слезятся глаза, щиплет в носу, и абсолютно нет никакого желания продолжать столь тягостную работу. К тому же за те полчаса, что он находился здесь, Гэндальф обработал свитков раз в восемь больше, чем Эктилион.
– От меня нет никакого проку, – вздохнул наместник.
И все же он просидел вместе с Гэндальфом до вечера и вышел из башни в полутьме заката. Его встретил недовольный Денетор.
– Может быть ты забыл, что я женюсь? – спросил он отца.
– Я ничего не забыл, – ответил Эктилион.
– Или для тебя важнее заниматься глупостями? – Денетор уже знал, что маг Гэндальф ищет сведения о легендарной Чаше Белого древа.
– Как ты можешь говорить такое, Денетор? – поразился Эктилион. – Чаша Анариона может вернуть былое величие и могущество Гондора! Разве это не важно?
– Конечно, важно, – усмехнулся в бороду Денетор. – Но разве союз с Адрахилом менее важен? Дол Амрот может выставить три тысячи воинов, если нам потребуется. Вот реальность! А чаша это такое же облако, которое ты видишь в небе. Попробуй, достань его. Не достанешь! Ты прожил такую долгую жизнь, а все еще веришь в Возвращение Короля. Смешно.
Эктилион замахал на сына руками:
– Ты прав, Денетор. Конечно, прав. Я слишком увлекся. Гэндальф сбил меня с толку.
– Гэндальф всегда сбивает тебя с толку. У него даже дома нет. Серый странник. Эльф с посохом. Попросту бродяга. Не доверяю я ему.
– Почему?
– Потому что у меня не выходит из головы его прежнее имя. Это сейчас он Гэндальф. А когда-то, когда даже ты, мой отец, еще был ребенком, гондорцы называли его Инканусом, что означает «Шпион с севера». Мне это доподлинно известно. Кому даются такие имена? Вот почему мне больше по сердцу Саруман Белый из Изенгарда.
– Оставим спор, Денетор.
– Ты прав, отец. Прости меня, если мои слова показались тебе недостаточно почтительными. Я нервничаю. Завтра Адрахил и Финдуилас въедут в Минас Тирит. Я волнуюсь, что не пристало воину и будущему правителю.
– Не переживай. Церемония пройдет удачно.
На следующее утро Эктилион позвал слуг. Он хотел быстро сходить в башню к Гэндальфу. Все-таки любопытство сжигало его. Но у выхода дорогу ему преградил Денетор.
– Отец! Через три часа встреча! – В голосе его был слышен упрек.
– Я хотел только...
– После! После свадьбы я сам отведу тебя под руку к этому магу, и можешь поселиться там навечно с летучими мышами, пауками и крысами. Но только, прошу тебя, не сейчас. К тому же я послал к магу людей с приглашением на официальную встречу невесты и моего будушего тестя. Так что ты встретишься с ним
