Республика Ночь

стоит рядом, сложив руки на груди; скуластое азиатское лицо, желтее обычного. Оба успели переодеться в рабочую одежду вампиров – черные комбинезоны со светящимся черепом, в таких ходят не только грузчики, но и менеджеры среднего звена, например, в фаст-фудах «Макдауэллс». На головы нахлобучили средневековые парики овечьей шерсти – эти фишки обожают вампиры эпохи Ренессанса. Так вот почему я не увидел их сразу. Время густеет, превращаясь в растянутую в воздухе каплю меда. За долю секунды я совершаю невозможную вещь: возвращаю бокал на стойку, прикидываю расстояние. Нет, не успею. Выход только один.

– Aetas mea malitiosus lupus… – шепчу я. Сквозь кожу пробивается белая шерсть. Я чувствую жесткие волоски на позвоночнике, клыки удлиняются, желтея. Глаза превратились в холодный янтарь, мускулы громко хрустят. Материя брюк смешалась с плотью, причиняя сладкую боль…

Огромный полярный волк срывается со стульчика в баре. Совершив немыслимый прыжок, оказывается в центре «яблока». Передние лапы сильно толкают Милену в спину. Взмахнув руками, девушка падает на вампира, танцующего спереди, – тот, естественно, тут же грохается на другого, который врезается лбом в спину тощей дамочки. Натуральный «эффект домино». Выстрел смягчен глушителем (плюс проклятая музыка грохочет, как в Раю), но я ощущаю траекторию полета серебряной пули так, словно она чиркнула мне вдоль хребта. Ааааааххххххххххшшшшшш. Лоб рыжего диджея взорвался столбом пламени, спустя секунду тело рассыпается в прах, зубы бусинами выпрыгивают из горящего рта, обращаясь в угли.

Милена, разумеется, этого не видит. Она бесится, как ангел, я ее понимаю. Вряд ли кто-то обрадуется, если во время танцев на него вдруг упадет волк.

– Нажрался, что ли? – орет она, пытаясь врезать мне по волчьей морде. Без сантиментов кусаю ее за кисть. Киллер идет прямо на нас, пробивается сквозь толпу вампиров, вытянув руку, четко печатая шаг: честное слово, ужасно похож на бронзовый памятник Дракуле из поэмы Пушкина. Он не видит перед собой никого и ничего, глаза пусты и спокойны. Палец на курке сжимается. Шшшшшшххххх! Новая пуля пробивает сразу два тела: упырь в очках-«блюдцах» и дама в кринолине (по виду – испанская фрейлина, укушенная еще до открытия Америки) образуют дружную пару факелов. Горящие скелеты на танцполе превращены в труху. Под каблуками разбегающейся в паническом страхе публики дробью щелкают позвонки.

And once you've had a taste of her
You'll never be the same…[48] —

заливается голос певца-нелегала, но его глушат дикие крики ужаса. Спасаясь от частиц смертельного серебра, десятки вампиров лезут под столы, загораживаясь стульями, опрокидывая на себя ширмы. У выхода – свалка из барахтающихся тел. «Культисты! Культисты!» – верещит какая-то дамочка. А, понятно. Ей с испугу кажется, что в клуб ворвались сектанты, сторонники культа «Сердце Владово». Эти мрачные ребята подкладывают бомбы с осиновыми щепками у вегетарианских фаст-фудов и жгут андеграунд-клубы, где проходят тусовки с запрещенной музыкой. Самая известная акция – убийство серебряной пулей певца блэк-метал, который ради рекламы перешел в вегетарианство. Его застрелили прямо в кафе, где тот под фотообъективами пил синтезированную кровь. «Сердце Владово» провозглашает «чистоту вампиризма» и верность «принципам зла»: за измену кровососущей идеологии обещан кол в сердечную мышцу. Хватаю Милену зубами за шиворот, стаскиваю с dancefloor,[49] прижав лапами к полу. Какофонию ора и визга в оправе из ритмов внезапно перекрывает мощный боевой вопль. Коренастый убор (болгарский вампир-стриптизер, чье тело ценят в клубах за способность испускать искры) решил поиграть в звезду кинобоевиков: бросается на киллера, выхватив плоский нож. От первого кусочка серебра он уворачивается (пуля взрывает голову крашеной баргерл), зато второй безошибочно бьет героя в глаз. Фонтан гемоглобина чередуется со вспышкой пламени. Сбросив меня, Милена вскакивает, но тут же, комично взвизгнув, шлепается на спину – босая нога скользит на позвонках, как на бусах из жемчуга. Безмолвный убийца рядом, он стоит над нами, стянув губы в нитку. Дуло «кольта» направлено прямо мне в лицо. Знакомый уже щелчок – барабан поворачивается…

…Что это за жалобный звон? Погребальный? О нет – об голову киллера разбилась бутылка молока. В белых потеках на черном костюме тот выглядит уличной вороной, упавшей в сметану. Вспышка бесшумного выстрела. Противник, однако, лишь слегка пошатнулся. Смеясь, он с элегантностью мушкетера отряхивает пробитый пулей модный пиджак.

– Засунь свое серебро знаешь куда? – Альп-декадент хватает киллера за горло. Это привычка не исчезнет никогда, все вечно забывают, что вампирам воздух не нужен. Нукекуби суется слева, изогнувшись в приеме восточных единоборств. Получает локтем в лицо и летит на танцпол, как мешок с отрубями. Альп наносит новый удар – сокрушительный. Киллер верткой бабочкой взлетает под потолок и бухается оттуда на поверхность барной стойки. С десяток разноцветных бутылок бьются вдребезги, превращая молоко на его голове в немыслимый коктейль. Слипшийся парик ползет на пол, лицо убийцы покрыто сеточкой мелких порезов. Он молча щупает нагрудный карман. Я уже знаю – зачем. Испустив кошачье шипение, альп прыгает на него сверху, скрюченные пальцы выпускают десять когтей. «Кольт» отлетает на край танцпола, пули, звеня и подпрыгивая, катятся по стеклянной поверхности. Альп колотит киллера затылком о железо барной стойки; голова убийцы безвольно мотается; белого лица почти не видно за потеками крови, молока и вина. Придерживая перебитый нос, к альпу подскакивает нукекуби. В кулаке у него зажата короткая, блестящая иголка. Издав гортанный звук, японец бьет противника в шею. О, да он просто ниндзя, однозначно. Сейчас альп повернется, переломает ему все кости…

Танцпол содрогается от мощного взрыва: все помещение от пола до люстр заволакивает белым молочным дымом. Со стен стекают капли молока и крови; альпа разорвало едва ли не на молекулы… Среди обломков стульев, дымясь, крутится фетровая шляпа. Похоже, парень наконец-то получил то, что хотел. Сидит сейчас, обнимается с Дракулой посреди пылающих долин Ада. Японец бросает иглу на пол, стекло на этом месте плавится, прогибаясь, словно плеснули серной кислотой. Шприц. Силы зла, что же содержит этот крохотный цилиндрик? По всей видимости, портативную атомную бомбу.

Мои лапы резко отрываются от пола, я взмываю в воздух. В чем дело?! Ага… Вампирша Милена, схватив меня под мышку, будто декоративную собачку, улепетывает босиком – к спасительно светящейся в дыму зеленой стрелке Exit. Расталкивая локтями упырей, она пробивается в сторону выхода, как домохозяйка в очереди за дефицитной кровью. Что ж, Зубкова правильно оценила ситуацию, возражений нет. В глубине «яблока», в сплошном дыму надрывно лает осиротевшая чихуахуа-вампир.

– Я с волком! – визжит Милена. – Пустите, иначе всех перекусает!

Публика шарахается. В полсекунды преодолев коридор, прихлопнув дверью мой пушистый хвост, Зубкова вылетает из клуба. Не делая паузы, она на всех парах мчится к Райсовской площади – к парковке, где осталась тачка.

…Нукекуби, пошатнувшись, опустился на танцпол рядом с Амелиным. Взявшись большим и указательным пальцами за плоский нос, японец дернул его вниз, и кости встали на место, издав сочный хруст. Проведя другой рукой по голове партнера, нукекуби поднес ее ко рту, осторожно лизнув ладонь.

– «Джек Дэниэлс», мятный ликер, пиво-лагер, – со знанием дела сообщил он. – О… козье молоко, если не ошибаюсь. Гребаный альп, и зачем его ангелы сюда принесли? Тебе следовало пальнуть, когда Милена была в проеме. Но ты этого не сделал? Супер. Радуйся, мы их снова упустили. Это не триллер, а французская комедия с киллерами-неудачниками. Где твое оружие? Мой револьвер заклинило на первом выстреле: если не везет, то по-крупному.

Не отвечая, Амелин с ненавистью сплюнул молоко. Пошарив по оплавленному полу, он деликатно, одними кончиками пальцев в «наперстках» поднял серебряную пулю. Сдув пыль, заключил ее в нагрудный карман.

Нукекуби поразила весьма неприятная догадка.

– Слушай… – сказал он пугающим шепотом. – Куда делся твой револьвер?!

Амелин грустно развел руками. Поднявшись на ноги, взял с подставки на столике черные салфетки: толстая бумага впитала кровь с разбитого лица.

– Нам срочно нужно оружие, – констатировал нукекуби. – Если не для меня, то хотя бы для тебя. Я без ствола чувствую себя голым, как женщина в мужской бане.