А сначала испугалась это ужасно как.
А скрутило, милые мои, ее в январе месяце. В январе месяце ее скрутило, а в феврале месяце бежит наша тетя Нюша к врачу за бесплатным советом — мол, как и отчего ее скрутило и не объелась ли она, часом.
Доктор постучал тетю Нюшу трубочкой и признает у ней беременность на седьмом месяце.
Очень от этих слов тетя Нюша расстроилась, однако спорить и ругаться с врачом не стала и пошла себе.
И приходит она, милые мои, домой, серая, как подушка, присаживается на стульчак и обижается на окружающих.
— Да что ж это, граждане, происходит на земном шаре? Да как же, говорит, я теперича, войдите в положение, наниматься буду? Ну, например, стирка или постирушка, или полы мыть. А мне, может, как раз в это время с ребенком упражняться нужно.
Так вот сидит тетя Нюша, рыдает и не слушает никаких резонов.
Соседи говорят:
— Тут, бабонька, рыдать не приходится. Это, говорит, даже напротив того, довольно счастливая случайность при вашей бедности. Это, говорят, небольшой, но верный капитал по нынешним временам, вроде валюты… На кого, между прочим, думаешь-то?
Тетя Нюша сквозь слезы отвечает:
— Одним словом, граждане, думать мне нечего. Либо дворник Мишка, либо торговец Четыркин, либо Пашка полотер. Одно из двух.
Соседи говорят:
— Бери, милая, конечно, Четыркина. У Четыркина все-таки ларек, и, может, он, Четыркин, рублей триста зарабатывает. Сто рублей тебе, а остальные пущай хоть пропивает с горя.
Стала тут тетя Нюша веселиться и чай внакладку пить, а после и говорит:
— Жалею я, граждане, что раньше не знала. Я бы, говорит, давно жила прилично.
Так и разбогатела тетя Нюша.
Сто целковых в месяц, ровно спец, лопатой огребает.
Худо ли!
Герой
Ну вот. Каждый день пишешь, стараешься, нервы свои треплешь, а публика, между прочим, все недовольна.
— Что вы, говорят, гражданин хороший, все анекдотики строчите. Вы бы, говорят, заместо того написали бы чего-нибудь этакое натуральное, из жизни.
Ну что ж! Можно из жизни. Извольте, дорогие граждане. Прикажете, может, для верности, адресок сообщить? Извольте и адресок. Вот он, адресок — Дивенская улица, 86.
А только пущай домашние хозяйки этого рассказа не читают. Не то расстроятся, а после котлеты пережарят. Глядишь — лишние неприятности в жизни. А неприятностей этих и так не обобраться. Вот, не угодно ли.
В одном доме в городе Красном Ленинграде (Дивенская, 86) жил-был человек. По профессии водопроводчик. Беспартийный. Фамилии этого водопроводчика мы, к сожалению, не запомнили. Вообще какая-то лошадиная фамилия на букву К.
А водопроводчик этот, надо сказать, до страсти не любил кошек. Некоторые граждане говорили, будто у него в девятнадцатом году хозяйская кошка полфунта масла уперла и слопала. Другие говорили, будто цельный фунт. Одним словом, симпатичный герой наш не одобрял этой породы, а чуть какая кошчонка бежит, он уж обязательно ногой ее пхнет, или плюнет в ее сторону, или сердито и задумчиво посмотрит на нее.
И вот, в один прелестный зимний день в этом доме (Дивенская, 86) стали подыхать кошки. То есть так подыхать, что в короткое время не осталось в доме ни одной кошки. Прямо хоть занимай у соседей. Собак тоже не осталось. Собачки тоже все передохли.
Очень расстроились от этого факта в доме. Созвали, конечно, экстренное собрание жильцов. Начали дискутировать — как и отчего околевают кошки.
Одна гражданка на собрании заявила:
— Кошки, граждане, так себе не кончаются. Это, говорит, заметна чья-то преступная рука.
Другая гражданка говорит:
— А преступная рука, граждане, это не кто иной, как наш общий сукин сын, водопроводчик с пятого номера. Это, говорит, не кто иной, как он, подложил свинью кошкам.
И вдруг приходит сам гражданин водопроводчик и усмехается.
— Об чем, говорит, речь? Нуда, говорит. Не отпираюсь. Это, говорит, я насыпал яду в выгребную яму. Не иначе как от яду они и дохнут. А что собачки кончаются, то пущай и собачки. Собачек я тоже не одобряю. А без жертв обойтись немыслимо.
Сказал и ушел. А после еще записку под воротами приляпал: «Принимаю заказы на отравление кошек и собак».
Вот и все. Вот вам и весь рассказ с натуры.
Конца у этого рассказа нету. Это происходит оттого, что жильцы и сами не знают, чем кончить. То ли плюнуть на водопроводчика, то ли под суд его отдать.
Вот и пиши после этого из жизни! Конца-то и нет. Не обижайтесь, граждане!
Практикант
Дельце это очень поганенькое. То есть, такое дельце, что прямо писать неохота. Неохота, да приходится. Факт очень уж выдающийся.
А случилось это в Ив. — Вознесенске. А выходит там, братцы мои голубчики, газета «Рабочий Край».
И стали в этой газетине появляться очень исключительно отличные заметки одного рабкора от сохи, по фамилии Осипов.
Острые такие, свежие заметочки. Талант в них так и брызжет в разные стороны.
А главное, мог этот способный Осипов изображать на бумаге что угодно. Мог и насчет паразитов пройтись. И про продукцию. Мог даже стишки сочинять. Даже раз до того разошелся, что про коров написал. Ей-богу. Научную статью про коров: «Уход за коровой после отела». И подписал — крестьянин- практикант Осипов.
To есть, такой способный парнишечка оказался — прямо на удивление.
Весь город очень восхищался своим дорогим рабкором. Да что город! Москва восхищалась.
Хотели мы эту парнишечку за выдающий талант в журнал к себе перетянуть, да «Раб. Край» не отдал. Пожадничал.
А тут, промежду прочим, таким талантом союзные деятели заинтересовались. Копнули, как и что, и отчего такой талантище выпирает из одного человека. Ну, и выяснили.
Оказалось, что парнишечка не то что научные статьи про коров, — фамилию свою с грехом подписывал.
А брал это парнишечка разные газеты, вырезал оттуда чего придется: стишки — так стишки, про корову — так про корову — переписывал кое-как и в газету нес. Одним словом — подрабатывал и обогащался.
И, может, на всю советскую страну прославился бы этот практикант, да, между прочим, засыпался. А впрочем, он и так прославился.
