читают. Пущай тогда за автором будет двугривенный. Когда-нибудь рассчитаемся.
Вот я и хочу рассчитаться, правда, возврата двугривенного не прошу, ибо я все же прочитал, но прошу взамен за это написать мне пару слов.
Да, еще хотел Вас предупредить и дать честное слово, что уж никому из читателей Вашей книжечки не проговорюся, что, мол, т. Зощенко рассчитывается и пишет письма. Ну, уж будьте покойны, пускай сами до этого дойдут.
А то им и в голову, наверно, не стукнет такая мысль, чтобы Вам написать и от Вас получить ответ.
Нет, т. Зощенко, уверяю Вас, им не стукнет такая мысль, ибо большинство теперь читателей пошло таких, что сразу прут к рассказам, а что им до предупреждения от автора.
С комсом. и читательским приветом
Я.
Вы уж, т. Зощенко, не откладывайте в долгий писательский ящик, а сейчас же ответьте. Как-то, знаете, надежней будет, что не забудете. Жду ответа.
Письмо рабкора*
Уважаемый т. Зощенко!
С большим удовольствием прочел Вашу изданную «ЗиФом» книгу «Над кем смеетесь». Главным образом, меня заинтересовали в ней помещенные в третьем разделе Ваши фельетоны.
Я уже давно думал, что в настоящее время юмористические рассказы должны бы быть частично заменены сборниками фельетонов, как материалом, имеющим реальную подкладку, а потому и более способным заинтересовать тот круг читателя, который предпочитает «правду» авторским, извините, «выдумкам». Затем у лиц, доставляющих материал для фельетонов, конечно, усилится боязнь доставлять этот материал, так как мало кому доставит удовольствие попасть из живущей один день и после этого преданной читателем забвению газеты в несравненно более долговечную книгу. Повторяю, что я это думал давно, но никак не предполагал, что мои мысли осуществятся.
Тов. Зощенко, я рабкор. Писал свои корреспонденции и в виде фельетонов. Часть из написанного мною количества последних была помещена. Часть шла через соответствующие органы, а часть помещалась в стенной газете.
Мне бы очень хотелось узнать у Вас, как у человека, близко стоящего к «ЗиФу» (заключаю из обилия изданных последним Ваших произведений), может ли «ЗиФ» выпустить (хотя бы в качестве приложений к одному из журналов) еще сборник фельетонов. Если да, то я бы очень желал дать свои фельетоны, только если Вы согласитесь прислать их Вам на проверку, т. е. под Вашу редакцию.
В качестве доказательства того, что если не литературно, то в смысле грамматики я наликбезился, посылаю Вам напечатанный в журнале свой маленький рассказ. Ваше мнение о нем я также очень хотел бы знать. Журнал прошу не возвращать и оставить у себя в знак моей благодарности за доставляемые чтением Ваших произведений хорошие минуты. Жду Вашего ответа.
Уважающий Вас…
Адрес — г. Козьмодемьянск…
Я — веселый человек
В заключение я хочу припомнить два или три телефонных разговора. Это несколько выпадает из тона моей книги. Но мне кажется, это необходимо для полноты содержания.
К тому же эти разговоры я записал почти буквально. Возможно, что я ошибаюсь только в расстановке слов.
Вот первый разговор:
— Простите, что беспокою вас… Вот нас пять человек… Мы скучаем… Буквально умираем от скуки… Что нам делать?.. Как развлечься?.. Куда пойти?..
— Позвольте… Но я не бюро обслуживания.
— Да, конечно, мы знаем… Не сердитесь… Это не шутка… Мы звонили именно вам. Разговор зашел о вас. Как вы сумели сохранить свою веселость, жизнерадостность… Что вы для этого делаете?..
— Но кто вам сказал?.. Я скучный и мрачный человек… Откуда я знаю, как вам нужно развлекаться…
— Простите в таком случае… Два-три слова вас, надеюсь, не затруднят…
— Ну, пойдите в кино.
(Сердится. Трубка резко повешена.)
Скромная просьба
— Извините, что я нарушаю, может быть, вам спокойствие. Мне желательно поговорить с вами… Вчера вечером я слышал, как моя жена беседовала с вами по телефону…
— Простите, но я не припомню. Мне много звонят.
— Это неважно. Вечером, около девяти она вам звонила. Я не имел удовольствия слышать, что вы ей вкручивали, но она хохотала довольно весело.
— Да, но я ее не знаю… Вчера, действительно, звонила какая-то мне незнакомая женщина. Но я не знаю ее лично. Просто телефонный разговор.
— Оставьте, товарищ… Мы знаем эти разговорчики. Сегодня она по телефонной сети разговаривает, а завтра она у вас разговаривает… Слушайте, уважаемый литератор, плюньте на это дело. Нет, я вам серьезно говорю. Ну что вам стоит! Звонит какая-то баба — не отвечайте ей. Скажите, черт ее подери, — вам нету времени.
— Голубчик, я обычно так и делаю. И охотно это сделаю и с вашей женой. Как ее имя?
— Тося… Антонина Васильевна…
— Пожалуйста.
— Я очень вам благодарен. Все это ерунда, а у меня, так сказать, нарушено течение жизни. Благодарю вас. Я всегда любил ваши веселенькие сочинения… Пока…
Больше Антонина Васильевна мне не звонила. Должно быть, помогли домашние средства.
Приложение
Из переписки с читателями
