столике С телефоном стоял поднос, а на нем две полные бутылки пива. Он был в бешенстве. Только что звонил Кони и сообщил ему, что не едет в Аргентину.
— Как это ты не поедешь? — спросил он с насмешкой.
Конрад Ланг ответил не сразу. Томас услышал, как он набрал в грудь воздуха.
— Мне не хочется с тобой ехать. Не рассчитывай на меня.
— Я же тебя приглашаю. Снова пауза.
— Знаю. Я отказываюсь от приглашения. Большое спасибо.
Томас начал злиться.
— Скажи, ты в своем уме?
— Я свободный человек. И имею право отклонить любое приглашение, — сказал Кони. Но это прозвучало уже менее уверенно. Томи засмеялся.
— Ну ладно, пошутили и хватит. Завтра в девять. Я пришлю шофера. В аэропорт поедем вместе.
На какое-то время наступила полная тишина. Потом Кони сказал:
— Поцелуй меня в …! — И быстро положил трубку. Томас тут же позвонил ему. Ответила вдова Роби Фриса.
— Дайте мне Кони, — приказал он.
— Ланг, — ответил Кони.
— Не смей бросать трубку! — взревел Томас.
— Поцелуй меня в …! — сказал Кони и снова положил трубку.
Томас Кох налил себе еще пива и кинулся вниз. Он набрал внутренний номер Эльвиры.
— Он отказался!
Эльвира сразу поняла, кого он имеет в виду.
— Но этого он себе просто не может позволить.
— Он — нет, зато может вдова Роби Фриса! Он живет теперь на ее содержании.
— Это тебе точно известно?
— Да. Я был в ее квартире. Он даже к ней перебрался.
— А то, что он не пьет, это тоже правда?
— Пока я не появился, не пил. — Томас засмеялся. — Но когда я уходил, он уже был пьян, как всегда.
— И тем не менее отказал тебе?
— За этим стоит наша вдовушка.
— И что ты теперь сделаешь?
— Полечу один.
— Как же он смеет так бесцеремонно поступать с тобой после всего, что мы для него сделали. И продолжаем делать.
— Сколько это составляет в сумме?
— Цифры у Шеллера, хочешь узнать их?
— Да нет, лучше не надо, я только еще больше обозлюсь. Через десять минут позвонил Шеллер.
— Вы хотите узнать по статьям или общую сумму?
— Лучше общую.
— Ровно сто пятьдесят тысяч шестьсот франков в год.
— Сколько, простите???
— Может, вы все-таки хотите знать ежемесячные затраты?
— При такой сумме — да.
— На питание — тысяча восемьсот; на квартиру — тысяча сто пятьдесят; страховка и больничная касса — шестьсот; одежда — пятьсот; разное — пятьсот; на карманные расходы — две тысячи. Все суммы даны в среднем, и притом округлены.
— Две тысячи на карманные расходы?! — воскликнул Томас.
— Госпожа Зенн увеличила сумму с марта. До этого она составляла тысячу двести франков.
— Она упомянула, в связи с чем?
— Нет, этого она не говорила.
Томас положил трубку и налил себе пива. В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул он раздраженно. В комнату вошел Урс.
— Я слышал, ты уезжаешь?
— Как ты думаешь, почему Эльвира увеличила в марте карманные расходы Кони, подняв их с трехсот до двух тысяч в неделю?
— Она сделала такое?
— Шеллер только что мне об этом сказал.
— Две тысячи! Да на них столько шнапса можно купить!
— Просто до смерти упиться!
Урс вдруг что-то вспомнил и улыбнулся про себя.
— Чего ты ухмыляешься?
— Может, для этого она и увеличила сумму? Томас не сразу сообразил.
— Думаешь, чтобы он… нет, ты же не считаешь, что она на такое способна?
— А ты думаешь — нет?
Томас задумался. Потом тоже улыбнулся.
— Да, пожалуй что — да!
Отец и сын сидели посреди разбросанных вещей и чемоданов и ухмылялись.
Через два часа Томас Кох стоял в дверях «пентхауса» Розмари Хауг.
— Я могу поговорить с тобой наедине? — спросил он Конрада, не удостоив Розмари даже взглядом.
— У меня нет тайн от госпожи Хауг.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно.
— Могу я войти?
Конрад посмотрел на Розмари.
— Можно ему войти?
— Только если будет вести себя как положено. Конрад провел Томаса в гостиную.
— Что вам предложить, господин Кох? — спросила Розмари.
— Пиво.
Она принесла пиво для Коха и минеральную воду для них обоих. И села на софу рядом с Конрадом.
Томас бросил на нее несколько растерянный взгляд, но тут же решил, что ее лучше проигнорировать.
— За тобой долг, и потому ты должен со мной поехать.
— Какой долг?
— Корфу, например.
— О том, что случилось на Корфу, я очень сожалею. Но тебе я все равно ничего не должен.
— А сто пятьдесят тысяч в год? Или сто пятьдесят тысяч для тебя тоже ничего?
— Это для вас они ничего. А для меня они не главное, чтобы бросить все и бежать за тобой, как только ты свистнешь.
— Ты еще узнаешь, что такое они для тебя не главное!
— Тут я тебе помешать не смогу.
— И станешь жить за ее счет? Думаешь, ей доставит удовольствие кормить старого пьяницу?
Конрад Ланг взглянул на Розмари. Она взяла его за руку.
— Мы с Конрадом собираемся пожениться.
На какое-то мгновение Томас Кох лишился дара речи.
— Роби Фрис перевернется в гробу, — нашелся он наконец. Розмари встала.
— Полагаю, будет лучше, если вы уйдете. Он посмотрел на нее, не веря своим ушам.
— Вы меня выгоняете?
— Я прошу вас уйти.
