— Хм… Впрочем, об этом молчит пока даже закрытая информация для избранных. Тиры — это страшная штука, Белиус. Представьте себе огромных биороботов, похожих на сказочных летающих драконов. Каждое из этих чудовищ, размером с линейный корабль, несет на брюхе зеркало, испускающее молнии, — они способны испепелить целый город. В брюхо «драконов», кроме того, вмонтированы психоизлучатели фантастической силы. Об их назначении пока точных данных нет. Разведка полагает, что они способны превращать нормальных людей в хищных зверей. А что? Очень может быть!.. Подумайте теперь, Белиус, о нашей бедной, многострадальной Кардиании!
Горскин замолкает, давая мне возможность обдумать услышанное и морально созреть для ЕГО следующего хода. Хода, который спровоцировал Я, послав в столицу верного Сойренца.
Сдерживая волнение, я сокрушенно вздыхаю:
— Бедная, бедная Кардиания! Оказаться беззащитной перед лицом этих варваров-шариан… Правда, ходили слухи о каких-то ракетах…
Эту фразу я заготовил заранее: ничто так не бесит военных, как упоминание об известном конфликте с ракетами. Субкапитан мигом теряет хладнокровие и начинает орать:
— Какого черта, Белиус! Сколько раз можно повторять: наши так называемые ракеты созданы исключительно для рассеивания грозовых облаков! И тот прискорбный случай, когда одна из ракет во время испытаний совершенно случайно упала на плантации шариан, убив нескольких ротозеев-фермеров, еще не дает основания обвинять нас, миролюбивых граждан Кардиании, в создании страшного оружия! Законы Майоры священны, убийства на ней запрещены испокон веков, и мы никогда не используем ракеты в военных целях. Так, по крайней мене, заявил на днях наш дорогой Президент…
Последние слова Горскин произносит уже безо всякого пафоса, напротив, в его голосе слышится легкая издевочка, а сам он подмигивает мне с заговорщицким видом. Да, господа, хороша штучка этот бравый субкапитан!
— Я думаю, этой темы мы не будем больше касаться, Белиус. Лучше, чем наш славный Президент, мне все равно не сказать. И потом, если рассуждать абстрактно, — я подчеркиваю: совершенно абстрактно, — нам ведь надо чем-то бороться с дьявольскими шарианскими биороботами? Но все это мелочь — ракетами хребет Шариании не сломаешь. Нам нужно другое могучее оружие, планетарного масштаба, способное гуманно, без крови и насилия, поставить вражеское государство на колени. И таким абсолютным оружием могут быть изобретенные вами, Белиус, машины: Излучатель и Стохасмеситель.
Я очень старательно и, надеюсь, достоверно изображаю удивление и негодование, а сам взволнованно повторяю про себя: «Вот так-то, вот так-то…»
Выходит, я был прав: за моими исследованиями действительно давно следят! Зря я казнил себя, когда послал верного Сойренца к Президенту с доносом на самого себя. Вояки и сами пришли бы к идее ударить по Шарии моим Излучателем… Теперь, по крайней мере, Горскин будет мне навязывать не бредовые измышления генералов, а МОЙ СОБСТВЕННЫЙ план действий, который они, безусловно, выудили из моего бедного друга. Белиус, настал твой час: судьба всего мира теперь в твоих руках…
А Горскин тем временем довольно толково пересказал МОЙ — тщательно продуманный во всех деталях — план будущей войны.
— Подумайте, Белиус, это единственный выход из создавшейся ситуации. Я имею в виду — единственный ГУМАННЫЙ выход. Мы знаем, что вы создали Излучатель, изменяющий структуру поля вероятностей, и Стохасмеситель, способный переместить любой предмет или деталь рельефа из одного своего возможного положения в другое. Теорию этого дела я не очень, признаюсь, понимаю, да она меня и мало интересует. Наши военные ученые долго растолковывали мне, что, мол, любой предмет — скажем, стол в вашем кабинете — может находиться в принципе где угодно. Сейчас он стоит в очень удобном месте, у окна, — это так называемая реализованная вероятность. Но вы могли поставить стол и рядом с книжным шкафом — тоже очень удобное положение, и в углу за диваном — там очень уютно и нет сквозняков… Я верно излагаю, Белиус?
— Продолжайте, субкапитан, — кисло отвечаю я. — Вот уж не предполагал, что в казармах преподают теорию вероятностей!
— В казармах вряд ли, — ухмыляется Горскин. — Просто я в молодости окончил столичный университет… Что с вами, Белиус? Вам дурно?
— Нет, нет, говорите, — шепчу я растерянно. Да, господа, с этим Горскиным чувствуешь себя словно на бочке с порохом!
— Собственно, это почти все, что я понял, — признается субкапитан. — Пример со столом очень прост и нагляден. Когда вы включаете Излучатель, все вероятные положения стола — реализованные и множество нереализованных — становятся как бы равноправными. Дальше включаете Стохасмеситель, и методом случайного розыгрыша выбирается новое положение стола из числа возможных. Приходит, по вашей терминологии, Ветер Перемен. Затем нормальное поле вероятностей восстанавливается, и стол оказывается, скажем, в углу за диваном. Это кажущееся перемещение вы называете Скачком…
— А вы неплохо осведомлены! — уязвленно говорю я.
— Будьте уверены, в архивах Военной Академии хранятся копии почти всех ваших рабочих записей. Есть и среди ваших слуг патриоты Кардиании!
Я был убит — такого поворота разговора я не ожидал.
— Не переживайте — эти люди сделали то, что должны были сделать. А один из ваших близких друзей, Сойренц, даже добился аудиенции у Президента! Мы, военные, весьма ему признательны: до его появления правительство относилось к вашим исследованиям без достаточного внимания. Зато теперь общими усилиями мы разработали подробный план действий на случай военной угрозы. Представьте — в один недобрый день полчища шарианских тиров тучей начинают двигаться к нашим границам. Мы включаем Излучатель — естественно, не ваш, а новый, значительно более мощный. Чуть позднее мы включаем Стохасмеситель — и Шария превращается в игорную доску! Горы, долины, поля, города, поселки, отдельные дома и даже люди — все закручивается в вихре бесчисленных перемещений, которые невозможно ни предсказать, ни остановить. Все население остается целым и невредимым — но страна гибнет! Никакое правительство не сможет управлять таким диким, взбесившимся калейдоскопом… Скажем, сегодня утром столица Шарии располагалась у Железных гор в глубине Срединного материка, а к вечеру она уже находится на побережье Льдистого моря. А армия — что станет с их армией! — Горскин сладостно улыбается, закатывая глаза. — Армия всегда сильна порядком. А где у них будет порядок? Все полки, батальоны, военные корабли — все будет разметано могучим Ветром Перемен за два-три дня, и Шария встанет на колени! Без единого выстрела, без единой жертвы… Подумайте, Белиус, во что выльются ваши чисто научные эксперименты — в спасение Майоры от угрозы гибельной войны!
В голосе капитана зазвучали надрывные нотки, а я, напротив, успокоился и хладнокровно обдумывал свои следующие слова. Что ж, Нейт Горскин, не зря я терпел твою наглость и фиглярство — теперь ты словно кукла будешь плясать у меня в руках…»
Игорь отложил в сторону стопку печатных листов и задумался. Они с Мартой сидели в большом зале, на стенах которого кое-где еще виднелись остатки полусгнивших гобеленов. Рядом в камине пылал яркий огонь, но и он не мог разогнать мглу и пронизывающий холод, царящие в неуютном, почти лишенном окон помещении.
— Что ты об этом думаешь, Игорь? — спросила Марта.
— Не знаю, что и сказать, настолько это фантастично, — глухо отозвался Корин, подкладывая в огонь обломки двери зала (она почему-то была разбита вдребезги). — На Земле в свое время изобрели сотни видов страшного оружия, но здесь, на Майоре, люди оказались еще изобретательнее.
— Их заставлял изощряться древний майорийский принцип типа нашего библейского: «Не убий!» — сказала Марта, с нескрываемой нежностью смотря на друга. «Главное сейчас — разговорить Игоря, не дать ему вновь опуститься в пучину тоски и самоистязания», — подумала она.
— Может быть… Одни тиры чего стоят! Напади такая чудовищная стая на Кардианию, и вскоре могущественная страна рухнула бы. Люди потеряли бы свою память, превратились в жалкие слепки далеких, возможно, даже полудиких предков, а пожары уничтожили бы дома, заводы, склады… Но и над Шарией нависла зловещая тень Излучателя! Теперь уже ясно, что планета обязана своим жалким состоянием войне двух супердержав. И Ронус Белиус сыграл в этой войне роковую роль…
— Не знаю, не знаю… — в сомнении проговорила нью-дорианка. — Этот старый ученый, судя по его
