Наверное, этот человек уже видел сегодня настоящего Авенария и не мог понять, как сенатор мог второй раз войти в здание, ни разу не выходя из него. Но Чейн и бровью не повел.
В огромном фойе было пусто. Впереди виднелись десятки лифтов, но теперь Чейн был спокоен: у него появился проводник.
Едва дверь в кабинке лифта захлопнулась, как варганец протянул руку Претту и сказал:
— Ну а теперь мы можем еще раз поздороваться, адмирал.
Лицо Претта исказилось от удивления. Отшатнувшись, он сурово сдвинул брови и воскликнул:
— Что за дела? Господин сенатор, я не любитель подобных шуток. Этот голос… где-то я его уже слышал. Но это не ваш голос!
— Конечно, — спокойно кивнул Чейн. — Понимаю, что ситуация выглядит фантастичной, и не в лифте говорить о таких невероятных вещах. Но что делать? Я — не Авенарий, а ваш старый знакомый Морган Чейн. Мне крайне необходимо попасть на сегодняшнее заседание Совета, но в городе на меня объявлена охота. Наверное, это дело рук нашего общего друга Рендвала или агента Х'харнов, в которого вы наотрез отказались верить. Короче, я должен был изменить свою внешность, другого выхода у меня просто не было.
Претт стоял неподвижно, словно громом пораженный. Но надо отдать ему должное — адмирал на удивление быстро пришел в себя. За долгую жизнь он побывал во множестве необычных ситуаций и научился никогда не терять присутствие духа.
Наконец на его окаменевшем лице появилась кривая, ироническая улыбка.
— Вот, значит, куда завели тебя шуточки с метаморфозами клеток, — глухо промолвил он. — Врачи что-то говорили мне на этот счет, да я не поверил. Мне вполне хватило их заявления о твоей полной неуязвимости! Но менять внешность и даже рост… Черт побери, да ты теперь похож на тех фантастических тварей-сверхнейнов, о которых прожужжал мне все уши!
Чейну очень не понравилось слово «тварь», и он сухо заметил:
— Что поделать, с врагами приходится бороться их же оружием. Если бы вы поверили мне и вовремя оценили опасность Ордена, то мне не пришлось бы переходить через черту, которую мне очень не хотелось переходить!
Претт покачал головой, не сводя с лже-Авенария настороженного взгляда.
— Но ты уже перешел через эту черту, Морган. А это в корне меняет дело! До сих пор ты был человеком, наделенным какими-то до конца непонятными нам фантастическими свойствами. Но сейчас уже ясно, что ты не человек! Кто-то, не знаю кто, встроил в тебя, словно в робота, какую-то программу. Откуда я могу знать, что этот кто-то благожелательно относится к нашей Федерации? Даже ты сам этого знать не можешь! А потому…
Претт внезапно выхватил бластер и нажал на спусковой крючок, целясь Чейну в самое сердце. Но выстрела не произошло.
Варганец грустно улыбнулся.
— Рендвал недавно пытался совершить нечто подобное… Дэнис, вы казались мне намного более мудрым человеком!
Претт удивленно посмотрел на бластер, проверил обойму, а затем спрятал оружие в кобуру.
— Вот, значит, как это у вас делается… — пробормотал он.
— У кого это — у вас? — холодно осведомился варганец.
— У нелюдей, — спокойно пояснил Претт. — Ладно, забудем это маленькое недоразумение, Морган. Чего ты хочешь от меня?
— Здравомыслия.
— Чего-чего?
— Я выступлю на Совете и расскажу обо всем, что знаю. Это мой последний шанс спасти Федерацию от раскола, гражданской войны и скорой гибели. Но я прекрасно понимаю, как недоверчиво многие встретят мои слова. К тому же среди членов Совета может находиться Х'харн. Понятно, что он станет самым яростным моим оппонентом. Вы сможете заметить это — и тогда сделаете свой окончательный выбор. Надеюсь, что на этот раз вы окажетесь на моей стороне!
— Но я не член Совета! — запротестовал пожилой адмирал. — Меня пригласили всего лишь в качестве одного из экспертов…
Чейн улыбнулся.
— Не скромничайте, Дэнис. Слово командующего космическим флотом Федерации очень весомо. Ну, нам пора…
Он нажал на кнопку лифта, и тот стремительно взмыл вверх.
Чейн еще раз взглянул на часы. Заседание Совета уже началось, но его сейчас беспокоило нечто другое. У него возникло странное чувство, словно сейчас его ожидает не очень приятная встреча. Мила… Черт побери, почему он вспомнил о своей бывшей подруге? Вряд ли она сейчас находится в здании Совета, сюда нет входа для простого майора Внешней Разведки!
Но через несколько секунд он уже твердо зная, что Мила где-то рядом. И не одна, а с кем-то еще из службы Внешней Разведки. И эта парочка приготовила для Моргана Чейна весьма горячую встречу. Наверное, им уже стало известно, что в здание вошел двойник сенатора Авенария… Конечно, ничего страшного с ним не случится даже после обстрела из бластеров, но время будет безвозвратно потеряно. А время сейчас дороже всего! Что же делать?
— Простите, Дэнис! — внезапно сказал он и нанес молниеносный удар в шею пожилого адмирала. Тот захрипел и, закатив глаза, начал медленно оседать. Чейн подхватил его и осторожно усадил на пол. А потом остановил лифт на ближайшем этаже.
Председатель Совета Роджер Бейкар, стройный сухощавый ванрианин лет сорока на вид (хотя на самом деле ему уже было далеко за восемьдесят), уверенно вел заседание. Не часто случалось, что большой зал Совета был заполнен хотя бы на две трети, но сегодня все триста двадцать членов Совета занимали свои места. По давней традиции сто шестьдесят одно место принадлежало сенаторам от Земли и от ее колоний, начиная от Марса и кончая пограничными мирами, расположенными в тысяче парсеков от Солнца. Еще сто двадцать мест принадлежали гуманоидным мирам, входящим в состав Федерации. И ровно сорок мест было отдано Веге и ее протекторатам, число которых неуклонно росло с каждым годом и уже превысило шестьсот пятьдесят.
Бейкар вполуха слушал отчет своего заместителя Арнольда Мискара, обводя рассеянным взглядом большой овальный зал, напоминающий формой яйцо. Члены Совета располагались на округлых балконах, расположенных в несколько ярусов. Считалось, что Большой зал Совета — это шедевр архитектуры, отличавшийся изысканным изяществом и несомненной величественностью. Перед каждым голосованием, независимо от важности рассматриваемого вопроса, овальные стены зала словно бы растворялись и вокруг появлялась необъятная панорама Млечного Пути. Якобы это должно было настроить сенаторов на философский лад и помочь им отрешиться от различных житейских мелочей.
Еще недавно все это очень нравилось Бейкару, и он искренне гордился Большим залом, так же как всем грандиозным комплексом зданий Совета Федерации. Во всей Галактике не было более величественных небоскребов, напоминавших гигантские узкие пирамиды, и нигде, включая Землю, одновременно не собиралось так много чиновников и ученых, не говоря уже о десяти тысячах работников различных вспомогательных служб.
Но сегодня почему-то все это больше не грело сердце председателя Совета. Более того, он ощущал непонятное раздражение, которое усиливалось с каждой минутой.
А собственно говоря, почему «непонятное»? Если как следует вдуматься, то все в Вега-сити могло вызывать раздражение у каждого коренного ванрианина, поскольку имело чисто терранские корни!
Взять хотя бы нелепую, яйцеообразную форму Большого зала заседаний. Почему яйцо? Есть мнение, что яйцо — это символ всего живого. Но ванриане рождались из чрева матерей, как и положено людям. Из яиц же на Веге — 3 вылуплялись только ящероподобные аборигены, обладающие крошечным разумом. Когда-то, десятки веков назад, между расами людей и ящеров велась самая настоящая война. Люди взяли вверх, и ящеры ушли в море, где их отдаленные предки обитают до сих пор. Почему же архитекторы-земляне предложили построить Большой зал именно в форме яйца? Непонятно, а если вдуматься, даже неприятно для каждого коренного ванрианина. Уж не издевательский ли это намек?
